— Ты говорил, что архив у тебя, — медленно и угрожающе сказал Багиров.

— Нет, его у меня нет, но зато я знаю, у кого он есть. Один человек из армянской группировки решил, что он умнее всех, умыкнул у босса архив с компроматом, а потом подкинул информацию, что это твоих рук дело. Теперь, когда его неслабо прижали, он испугался и решил скинуть архив. Цена вопроса, как я и говорил, двести кусков. Ты сможешь заработать на шантаже в десять раз больше. Или перепродать армянам обратно за двойную цену и закончить войну. Армяне не в курсах и считают, что архив у тебя, так что твоя проблема сама по себе никуда не исчезнет. Этот вопрос нужно решить.

— Я могу увидеть этот архив?

— Вечером в девять. С продавцом будет вся его команда, как гарантия безопасности.

— Значит, и моя команда будет тоже.

— Естественно. Возьми с собой трех человек без оружия, а я присмотрю за армянами, чтобы обошлось без эксцессов.

— Эти шелудивые псы не отвечают за свой базар. Кто гарантирует мне мою безопасность?

— Не беспокойся. Я отвечаю за эту встречу головой.

— Хорошо, — процедил Багиров. — Я услышал все, что хотел. Если что-то пойдет не так, то ты за это ответишь.

Едва Илларион спрятал мобильный телефон в карман, как он снова зазвонил.

— Да что это такое! — раздражился Забродов. — Международный день звонков что ли?.. Алло…

— Забродов, это Борынец. Нужно срочно переговорить. Ты где сейчас?

Илларион, проигнорировав вопрос, предложил:

— Давай через полтора часа прошвырнемся по Патриаршим.

— Идет. Я как раз там недалеко обедаю.

«Чем дальше в лес, тем толще партизаны, — меланхолично рассуждал Забродов, — народная мудрость никогда не врет. Что есть, то есть. Вечером будет, чувствую, бойня. Сорокина, может, предупредить? Чтобы накрыли одним ударом всю эту кодлу. Хотя нет… не пойдет. На Ашота у меня ничего нет, одни домыслы, а для уголовного дела нужны голые факты. Достаточно нанять хорошего адвоката, и все обвинение развалится, как карточный домик. Ашота отпустят, и я буду крайним. Нет уж, лучше переговорить с генералом Федоровым. Он знает, как лучше действовать в таких случаях».

Илларион набрал служебный номер генерала Федорова.

— Товарищ генерал, здравствуйте!

— Где пропадал? Опять вляпался куда-нибудь? — по-отечески поинтересовался генерал.

— Пока еще нет, но могу, — сдержанно ответил Забродов.

— Занимался бы ты своими книжками, — сердито отозвался генерал, — а то знаю я твои хобби. Людям не даешь спокойно спать.

— Я и сам сплю плохо. Душа болит. Поговорить надо.

— Куда такая срочность? У меня текучки выше крыши. Скоро совсем в канцелярскую крысу превращусь. На стрельбище съездить, что ли…

— Сегодня вечером как раз одно намечается, — осторожно начал Забродов. — Вроде как пригласили поучаствовать. Только я вот думаю. Одному ехать скучно. Знаете ли, всякое бывает. Понапиваются, потом начнут выяснять отношения…

— Забродов, ты можешь говорить по-человечески? Меня достали твои загадки!

— Если по-простому, то вечером намечается стрелка азеров и армян.

— Ну и что из этого? — проворчал генерал Федоров. — С каких это пор ГРУ занимается криминальными разборками? Это не наш уровень и, тем более, не наша компетенция. Пусть МВД отрабатывает бюджетные деньги.

— Я как раз и звонил получить индульгенцию…

— Учти, Илларион, от Уголовного кодекса я тебя отмазывать не буду, — строго предупредил генерал.

— А это и не требуется, — вздохнул Илларион. — Так получилось, что я маленько стравил этих молодчиков…

— Что ты вытворяешь! — взревел генерал. — Ты в своем уме?! Куда ты меня впутываешь?

Илларион предусмотрительно отставил трубку от уха, чтобы не оглохнуть. Он знал давнюю особенность генерала: сперва вволю покричать так, чтобы его подчиненные затряслись как осиновый лист, а затем, утихомирившись, как бы нехотя согласиться с предложенным вариантом решения проблемы.

«В конце концов, я сделал все что мог, — подумал Забродов. — Я не могу постоянно рисковать своей жизнью. А в моем случае этот риск не оправдан, поэтому нет ничего страшного в том, что бандиты маленько потреплют друг друга. Простые граждане от этого только выиграют».

Забродов покрутился по центру Москвы и, убедившись, что за ним не увязался хвост, оставил машину около Патриарших прудов. Он уже издали заметил сутуловатую фигуру долговязого Борынца, который размеренными шагами мерил пространство, поеживаясь от холода и сунув руки в карманы пальто. Забродов незаметно подкрался сзади и хлопнул Борынца по плечу. Тот вздрогнул, словно проглотил гранату, и обернулся с перекошенным от страха лицом.

— Что? Испугался? — засмеялся Забродов. — Поздно уже бояться, поздно.

— Твою мать! Я богу душу чуть не отдал! Хреновый у тебя юмор, Забродов! Думал, что сейчас воткнут нож…

— Ну, это не мои методы. Я так не работаю. У меня анестезия хорошая. Не успеешь ничего сообразить, как окажешься на том свете.

— Ты выбрал удачное время для шуток, Илларион. Меня тут пристрелить могут в любой момент, а ты шутишь, — Борынец раздраженно посмотрел на Забродова.

— Ладно, ладно, не обижайся, — похлопал его по плечу Илларион. — Просто я оптимист. Трудно мне понять твои пессимистичные воззрения.

— Мне звонил Ашот. Буквально час назад. Он сказал, что ему нужно выбраться из страны еще с двумя парнями ночью. Похоже, намечается что-то крупное…

— Возьму на заметку…

— У тебя есть информация? — пытливо посмотрел на него Борынец.

Илларион и бровью не повел.

— Никакой. Откуда?

Борынец дрожащими руками разгладил помятую сигарету и вставил ее в уголок рта. Он собрался прикурить, но вместо этого достал сигарету изо рта и внимательно посмотрел на Иллариона.

— Я думаю, пришло время разобраться, что делать дальше. Хватит. Я устал заходить в подъезд, думая, что там меня поджидает киллер. Я устал видеть в каждом прохожем убийцу.

— Возможность выбора есть всегда, — после продолжительного молчания отозвался Илларион. — Только никогда не знаешь, сколько придется заплатить за свой выбор. Ты помог Ашоту зарубить тех азеров.

— Нет… Я в этом не участвовал.

— Мне нужно выиграть время и разделить Ашота с Орбели. Поодиночке они менее опасны.

— Зачем? — пожал плечами Борынец, выпустив облачко дыма. — За ними все равно стоит армянская мафия. У нее в Москве большие интересы, которые она будет защищать.

— Пойми одну простую вещь. Если мы поймаем Ашота с поличным, то возьмем и Орбели.

— А если ничего не выйдет? Я хочу жить. Понимаешь? Я не хочу больше крови на своих руках!