– Здесь столько истории. Столько всего я мог бы рассказать вам об этой стране, – Хенк посмотрел на нее, – но теперь мы займемся делом. Убийства в Ботсване.

– Габриэль сказал, что вы участвовали в расследовании.

– Но не на первом этапе – следствие начали еще в Ботсване, а Интерпол подключился, только когда ботсванская полиция установила, что убийца пересек границу и находится в Южно-Африканской Республике. Он воспользовался кредитными карточками двух жертв в приграничных городках. Расплачивался в тех заведениях, где не требуется вводить ПИН-код. Машина, на которой они путешествовали, была найдена около Йоханнесбурга. Хотя преступления совершены в Ботсване, Джонни Постьюмус – гражданин ЮАР. Это дело затронуло несколько стран, вот почему потребовалось участие Интерпола. Мы объявили его в розыск, но так до сих пор и не нашли.

– И дело с тех пор ничуть не продвинулось?

– Не особенно. Но вы должны представлять себе, какие трудности тут стоят перед нами. В этой стране совершается около пятидесяти убийств в день – из расчета на сто тысяч населения это в шесть раз больше, чем в Штатах. Многие дела остаются нерасследованными, полиция завалена работой, криминалистические лаборатории недофинансируются. Кроме того, сами убийства произошли в другой стране – в Ботсване. Координация между разными юрисдикциями не облегчает работу.

– Но вы уверены, что вам нужен именно Джонни Постьюмус, – заметил Габриэль.

Андриссен помолчал, и эти несколько секунд тишины говорили больше любых слов, произнесенных потом.

– Точку я еще не поставил.

– Почему?

– Я покопался в его прошлом. Джонни Постьюмус родился в Южной Африке, сын фермеров. В восемнадцать лет поступил работать в охотничий домик в заповеднике Саби-Сэндс. Он бывал в Мозамбике и Ботсване и в конечном счете стал работать в одиночку – независимым проводником. Жалоб на него никогда не поступало. За годы работы он завоевал репутацию надежного человека. Если не считать одной пьяной драки, никакого криминала или насильственных действий за ним не числилось.

– О которых вам было бы известно…

– Верно, возможно, какие-то случаи не зафиксированы полицией. Убил кого-нибудь в буше, а тело так и не нашли. У меня просто возник естественный вопрос, потому что в его биографии ничто не настораживало. Ничто в его поведении не указывало, что он в один прекрасный день способен увезти восьмерых человек в дельту и там расправиться с семью из них.

– По словам единственной выжившей, именно это и произошло, – сказала Джейн.

– Да, – согласился Хенк. – Об этом она сообщила.

– Есть какие-то сомнения?

– Она опознала Постьюмуса по фотографии двухлетней давности на паспорте, предъявленной ей ботсванской полицией. Других его снимков практически нет, утрачены в пожаре, когда семь лет назад сгорела ферма его родителей. Не забывайте, миз Джекобсон вышла из буша едва живая. Можно ли быть уверенным в правильности ее опознания после таких испытаний и на основании паспортной фотографии?

– Если это не Джонни Постьюмус, то кто?

– Мы знаем, что он использовал кредитные карточки своих жертв. Он взял их паспорта и в те несколько недель, когда они числились пропавшими, мог выдавать себя за одного из них. Это позволило бы ему стать кем угодно, отправиться практически в любое место мира. Включая и Америку.

– А настоящий Джонни Постьюмус? Вы считаете, он мертв?

– Это только гипотеза.

– Но есть какие-нибудь свидетельства, подтверждающие эту теорию? Тело? Хоть какие-то останки?

– Ну, тут тысячи неидентифицированных человеческих останков с мест преступлений по всей стране. Но у нас не хватает средств для их идентификации. Из-за недостатка денег в криминалистических лабораториях на анализ ДНК могут уходить месяцы. А то и годы. Может быть, среди неопознанных останков есть и Постьюмус.

– А может, он жив и обитает сейчас в Бостоне, – сказала Джейн. – Может быть, у него нет уголовного прошлого только потому, что до Ботсваны он не совершил ни одной ошибки.

– Вы имеете в виду Милли Джекобсон.

– Он позволил ей бежать.

Хенк помолчал несколько секунд, оглядывая Столовую бухту.

– Я сомневаюсь, что в то время он считал это проблемой… Я говорю про ее побег.

– Единственная женщина, которая может его опознать?

– Он вполне мог считать ее мертвой. Окажись в дельте любой другой турист, мужчина или женщина, он и двух дней бы не протянул. Я уж не говорю о двух неделях. Она должна была умереть в буше.

– И почему не умерла?

– Стойкость? Везение? – Он пожал плечами. – Чудо.

– Ты видел эту женщину, – сказал Габриэль. – Какой она тебе показалась?

– Я встречался с ней несколько лет назад. Фамилия ее теперь не Джекобсон, а Дебрюйн. Она вышла замуж за южноафриканца. Я помню ее как… абсолютно непримечательную. Такое у меня сложилось впечатление, и, откровенно говоря, я был удивлен. Я читал ее показания и примерно понимал, что ей пришлось пережить. Ожидал увидеть суперженщину.

Джейн нахмурилась:

– Думаете, она дала неправдивые показания?

– Что она встречалась с дикими слонами? Что две недели шла по бушу без еды и оружия? Что питалась только травой и стеблями тростника? – Он покачал головой. – Неудивительно, что полицейские в Ботсване поначалу ей не поверили. Пока не получили подтверждения того, что семь иностранцев не явились в срок на посадку, хотя билеты на соответствующие международные рейсы были куплены ими заранее. Они нашли летчика, доставлявшего туристов в буш, спросили, почему он не заявил об их пропаже. Он сказал, что ему позвонили и сообщили о возвращении в Маун на машине. Лишь несколько дней спустя ботсванская полиция поняла, что Милли Джекобсон говорит правду.

– Но у вас, похоже, есть сомнения.

– Потому что, когда я встретился с ней, она показалась мне слегка… как бы сказать… обеспокоенной.

– Чем же?

– Она скрытная. Не очень общительная. Живет в маленьком городке – у ее мужа там ферма – и почти никогда не выезжает оттуда. Отказалась приехать в Кейптаун для беседы. Мне пришлось ехать в Таус-Ривер, чтобы поговорить с ней.

– Мы отправляемся туда завтра. Она согласилась общаться с нами только на таких условиях.

– Поездка вас ждет великолепная. Прекрасные горы, фермы, виноградники. Но придется вам нелегко. Ее муж – здоровенный упрямый африканер, который никого к ней не подпускает. Думаю, таким образом он пытается ее защитить и не скрывает, что не хочет, чтобы полиция расстраивала его супругу. Прежде чем вы сможете поговорить с ней, вам придется иметь дело с ним.

– Я это прекрасно понимаю, – сказал Габриэль. – Любой муж вел бы себя именно так.

– Изолировал бы жену в глухомани?