Несколько прояснить картину решилась профессор Колумбийского университета Мэри Баркер. По ее мнению, христианский фундаментализм в Америке представлял собой реакцию религиозных экстремистов на рационализм научных исследований, делающий Библию и науку несовместимыми. Да и в самом Священном Писании она обнаруживает такие противоречия, что говорить об их божественном происхождении у нее просто язык не поворачивается. Под давлением науки нынешние теологи христианства вынуждены приспосабливаться и признавать: в Библии основное богатство заключено в ее метафорическом значении, в ее поэтике, а не в буквальном повествовании.

Тем не менее, как считает Мэри Баркер, христианские фундаменталисты в Америке, составляющие сегодня главное течение, пошли по совершенно иному пути, с полной определенностью утверждая, что оценивать науку следует в соответствии с «бесспорной истиной» Библии. Их даже совсем не трогает теория Галилея о гелиоцентричности, их больше раздражает теория эволюции Дарвина. Как ни парадоксально, христианский фундаментализм расцвел именно в США, стране высочайших научных достижений. Там больше всего стали говорить о втором пришествии Христа, который должен покончить с антихристом и со всеми ослушниками. Литература на данную тему издается массовыми тиражами. Евангелисты Грэхем, Робертсон и Фауэлл продолжают пользоваться успехом. Среди политиков учение этих «пророков» также находит живой отклик. Сенатор от Оклахомы Инхофе в качестве причины, почему израильтяне имеют больше прав на занимаемые ими земли, назвал такую: «Потому что так вещал Всевышний…»

Фундаменталистов ислама подобные заявления раздражают и служат им еще одним аргументом в поддержку джихада. Наиболее влиятельный их представитель, покойный Хомейни в Иране, сделал из ислама основу политической власти и подменил гражданский закон религиозным. Те же цели ставит перед собой движение талибан в Афганистане, чье появление поначалу восприняли на Западе лишь как проявление фанатизма. Однако в 70-х западные государства все же пересмотрели к нему отношение – в сторону подпитки оружием и финансами его «священной войны» в Афганистане против Советского Союза. Вскоре воины талибана объявили джихад, но уже против тех, кто вскормил их.

Теологи ислама утверждают, будто их пророк Магомет не был фанатиком. В подтверждение приводят его сентенцию: «Различие мнений в среде моего народа – это знак щедрости Божией». Вот только не означает ли его указание на «мой народ» опять всю ту же богоизбранность, превосходство одного народа над другим? Говорят, будто пророк Магомет даже считал каждого мусульманина свободным интерпретировать его высказывания, как тот пожелает.

Однако, если быть верным исторической правде, нужно признать, что к X веку в арабском мире покончили с вольными трактовками и стали считать святой обязанностью мусульманина понимать Коран в соответствии с учением духовных лидеров. С тех пор покатилась к застою и мусульманская культура.

Главный заправила «Аль-Каиды» Усама бен Ладен если чего и добился, так это того, что сегодня еще больше заговорили о роли религии в современном мире. Невольно он заставил людей взглянуть на религию как на источник не столько надежды, сколько угрозы. «Угроза эта исходит от устрашающего союза религии с политической властью, – подмечает испанский философ Хосе Антонио Марина. – Возрождение ислама в основе своей имеет политическую направленность и продиктовано социально-экономическими факторами: социальной неустроенностью, массовой нищетой, озабоченностью растущим влиянием западного индивидуализма и неоправданностью надежд, которые должны были вселить марксисты и рынок, а также не в последнюю очередь борьбой за политическую власть отдельных групп и сект в исламе».

Хосе Антонио Марина не перекладывает всю вину на ислам. Христианство в Европе, как он считает, тоже в свое время объединялось со светской властью и призывало к «священной войне». Не зря же святой Бернардо обращался к участникам «крестовых походов»: «Христос принял с удовлетворением смерть врага в результате отмщения и с еще большим удовлетворением благословляет солдата принести себя в жертву за Него и Его учение. Надо вынуть из ножен меч, чтобы уничтожить противников Господа Нашего Иисуса Христа».

Философ предлагает проявить мудрость покаяния и показать исламу, что жизненные ценности Запада состоят в отстаивании за личностью ее прав на равенство, демократию и социальную справедливость. Нельзя игнорировать и то, что у каждой религии есть свои теневые и светлые стороны, а само религиозное учение может быть использовано как во благо, так и во зло. Когда же ограничивают возможности обсуждения и насильственно навязывают свои взгляды, религия сходит с пути разумного, закрывает двери для творчества во всех областях жизни, заставляет привыкнуть к единомыслию, социальным противоречиям, смирению и затуханию работы мозга…

По-новому взглянуть на религию в современном мире невольно подталкивают и волны иммигрантов-мусульман, накатывающиеся на Западную Европу. Общество, куда они попадают, законом поддерживает право на свободу вероисповедания и уважение ко всем религиозным конфессиям. Но там же возникает сложная проблема – до каких пределов можно позволять новым поселенцам культивировать свою модель культуры и религии. Нужно ли идти на поводу у исламского фундаментализма, который не признает за мусульманками равных с мужчинами прав, дискриминирует женщину? Тут уж приходится выбирать между уважением к религиозной символике, вроде ношения чадры, и равенством. Заодно и думать, не полезнее было бы ввести в государственных школах, вместо Закона Божьего или истории религий, основы этики как составной части гражданственности, демократии и культуры. Разумеется, имеется в виду этика, которая не должна быть настроена враждебно к религии…

Исследование, проведенное ЮНЕСКО в 2003 году, свидетельствует: из 140 стран мира чуть в более половине религия является обязательным предметом обучения в школах, хотя главной тенденцией на протяжении всего двадцатого столетия было сокращение объема часов на эту дисциплину. Постоянно обсуждается и довольно щекотливый вопрос о том, каким образом нужно строить преподавание религии, проявляя терпимость и уважение к нехристианским религиям. К тому же кто уполномочен решать, как нужно преподавать религию? И будут ли при этом соблюдены права неверующих?

Пример Франции во многом поучителен. Около ста лет назад там впервые в мире законом церковь отделена от государства. Еще раньше исключено преподавание религии в государственных школах, вынесена из классных комнат религиозная атрибутика в виде распятий или изображений Девы Марии. В общем, французы решили, что школа не должна служить молитвенным домом. Ныне в первой же статье их действующей Конституции Франция определяется как «светская республика». Президент Франции указом еще раз подтвердил запрет на использование религиозной символики в государственных учебных заведениях. В этой стране понимают: любая религия отличается нетерпимостью по определению, ибо провозглашает себя носительницей высшей истины и не может спокойно ужиться с другими религиями, отстаивающими правильность своих собственных догм.

После упорной дискуссии решено все же не упоминать в проекте конституционного договора стран-членов Европейского Союза «христианских корней» – вопреки настоянию Ватикана и ряда других государств. Предпочли сослаться в преамбуле на «культурное, религиозное и гуманитарное наследие Европы».