— Вспышка справа! — гаркнул я, залетая в родные пенаты.

«Киевлянин», даже не проснувшись, рухнул с баночки влево на палубу и накрыл голову руками.

— О, ни фига себе, — подал голос он, вставая, — ты же в госпитале вроде был — тебя ночью с аппендицитом увезли?

Мы по-дружески обнялись. На меня за подковырку со «вспышкой» сослуживец ничуть не обиделся.

— Ага, вот такой госпиталь, — отвечал я, снимая снаряжение и одежду, — давай рассказывай, что тут у вас.

Пока одногруппник рассказывал последние новости и хохмы, я успел все разобрать, сбегать в группную баталёру за ветошью, взять пузырек с РЧС (раствор для чистки стволов), масленку, вычистить пулемёт и пистолет. Сбегал в оружейку, сдал вооружение и оставшиеся боеприпасы, побежал в гальюн стирать маскхалат и комбез, которые надо было сдать в роту минирования. В казарме было необычно пусто. Никого! Один скучающий вахтенный на тумбочке. Простирнул обмундирование, развесил в сушилке и поплелся в свою баталёрку. По дороге вахтенный известил, что баня для личного состава, прибывшего с задачи, через полчаса и мне лучше не опаздывать. Время еще было: я собрал умывательные принадлежности, шлепанцы, взял из стопки чистую тельняшку и трусы, закатал их в полотенце. Набрал в банку воды и включил самодельный кипятильник. Пока вода кипятилась, запрятал в тайники остатки сухих пайков и взрывпакеты. Позвонил на камбуз, надеясь услышать Женю Мотыля. Чей-то незнакомый голос ответил, что Мотыль еще вчера убыл в какую-то командировку. Все ясно с этими командировками и госпиталями — наверняка Женю снова призвали в какую-нибудь группу как опытного разведчика. Вода вскипела, я заварил две кружки чая. И, взяв под мышку магнитофон, пошёл в кубрик. Чай в одиночестве распивать не хотелось. Требовалось общение. Разболтавшись с одногруппником под тихо поющий магнитофон, я чуть не опоздал в баню.

— Бреейк, м…я! Бегом в баню! — раздался вопль вахтенного. Я побежал в баталёрку одеваться.

Чёрт! Где моя форменка? Не понял?! Вот же моя бирка, а на погонах лычка старшего матроса! Это что — шутка такая? Пришлось одевать форменку старшего матроса и нестись в баню. На входе прибывших с выхода проверял старшина из обеспеченцев, сверяясь с каким-то списком. Получив нагоняй, я помчался в помывочную. Сверхсрочник-медик провёл у меня телесный осмотр на наличие потертостей и прочих дефектов, переспросил фамилию, тоже поставил отметку в какой-то ведомости и отправил в помывочную. После бани, посвежевший и чувствуя необычайную легкость, я помчался в казарму. Успел вовремя — Михель уже строил остатки роты на ужин.

В столовой тоже было немноголюдно: обеспеченцы, автомобилисты и матросы, прибывшие с выходов. Минёры уже сидели за столом и спокойно ужинали. Дитер кивнул мне, показал большой палец. Наверно, хочет этим показать, что на опросе все прошло хорошо. А в остальном как будто я и не ходил на задачу с водолазами третьей роты, все буднично. Они старшаки, а я карась.

Удивившись присутствию в столовой нескольких незнакомых матросов, ведущих себя испуганно, я присел за стол по команде старшины Михеля. Ужин был не очень — серая слипшаяся масса макарон, разваренная рыба да остывший чай. Был бы на дежурстве Мотыль, думаю, наверняка бы угостил чем-нибудь вкусненьким. Я даже не наелся. Хотя настроение от этого ничуть не ухудшилось. В баталёрке в тайнике лежит несколько банок, есть чай, так что можно будет перед отбоем основательно подкрепиться. Наверно, накрою стол и подожду Зеленого и Федоса с вертолётной площадки. В столовую, бодро топая, вбежала вторая половина моей группы, работающая на подносе имущества.

Наздоровались, пообнимались. Все уже были в курсе, что я был не в госпитале, и поздравляли с возвращением и тем, что не опозорил первую группу первой роты. Быстро, однако, новости по части расходятся. К чему тогда такую секретность разводят? Наверняка чтобы шпионы запутались. А еще поздравили с присвоением звания старшего матроса! Оказывается, перед учениями был приказ по части, в котором многим матросам присвоили звания. Помимо меня стармоса получил еще и Зелёный. Дожились — теперь и я «ефрейтор», и напарник по головному дозору.

В баталёрке, только я вошёл, из телефонного тайника послышался писк трубки. Кто это звонит? Может, кагэбэшники вычислили тайную телефонную линию: идут учения и бдительность сейчас повышенная?..

— Алло, — осторожно сказал я, нажимая кнопку на трубке.

— Шо ховаешься, трубку не берешь? — хохотнул чей-то знакомый голос.

— Ох, Николай Сергеич, напугал ты меня, я думал: нашу линию вычислили, — обрадовано затараторил я в трубку, узнавая главстаршину Маслова.

— Да нафих оно кому надо — внутренние линии и проверять?! Не бз…и, земеля, тут забот полон рот. Ты щас тама в баталёре сиди, тебе матрос мой, с близнецов который, гостинец принесёт — сальцэ там, кохве, канхветы та пару кассет с материка…

— Сергеич, мож, тебе консервов каких дать, у мене с выходу осталось?

— Та ну, оно у мене такого добра дюже богато! Так шо давай, посыльный уже умчавси, тока хлеба нету — сам уж рухай, давай, землячок, у мени еще сеансов до хрени.

Маслов отключился, и тут же кто-то «семерочкой» начал тарабанить в дверь. Сто процентов — связист-посыльный, не иначе!

За дверью, зажав чехол от чулков ОЗК (общевойсковой защитный комплект), стоял матрос Скиба из экипажа аппаратной Маслова.

— Ты же Брейк? Я от Масела!

— Я! Заходи, не топчи комингс.

Матрос зашёл вовнутрь и принялся выгружать из чехла различные свертки. Судя по запаху, в одном копченое сало, банка с кофе, в одном свертке — сыр, в другом — конфеты. Ох и не расплачусь я за земляческую доброту. Маслову скоро на учебу ехать — надо ему какой-нибудь подарок сообразить. Пригласив Скибу присесть на баночку, я достал из тайника несколько банок консерв и запихал их в чехол.

— Эт нахрена? У Сергеича их полно, — недоуменно переспросил посыльный.

— Да это тебе! Зря, что ли, носился…

— А, ну добро, — обрадовался матрос, — ежели чего — забегай, чем смогу… Меня Арбузом первым кличут, — пожал мне руку матрос и умчался.

Так, на ужин мы имеем кашу перловую, кашу гречневую, тушенку свиную, чай-кофе, сыр, конфеты, а вот хлеба нет. Надо что-то придумать. Сухарей и галет полно, но охота свежего хлеба. Мне на проверку не надо. Даже вахтенный записал в рабочую тетрадь, что меня нужно разбудить перед самым завтраком. Спи не хочу! Целые сутки отдыха!! Поэтому можно попировать. Наши из группы сказали, что Поповских сегодня не будет, поэтому гуляем. А вот хлеб надо всё-таки искать. Хотя вопрос можно решить через моего знакомца из «баллонов» — Ярика. Насколько я знаю, он корешится с хлебовозом. А в это время как раз должна подъехать хлебовозка. Может, позвонить ему? Набрал телефон обеспеченцев и снова представился мичманом. Ярик находился на месте и только что прибыл из автопарка. Узнав меня, он хохотнул:

— Ааа, вернулся, карасик, что там у тебя — опять поменять что-то надо? Так пока вряд ли, мы пока на выводах работаем.