– И тебе того же, Олег. Да пребудут мир и спокойствие на наших землях.

Данбор сдержал слово, данное киевскому князю, и вечером того же дня пригласил братана Ратмира для серьезного разговора. Беседовали они с глазу на глаз, на трезвую голову и, возможно, поэтому не сразу пришли к взаимопониманию. Конечно, Ратмир был огорчен решением большого русаланского круга и даже не пытался это скрыть. Данбор его понимал и не осуждал за сухость и сдержанность в общении. Все-таки Ратмир нашел в себе силы, чтобы на глазах многих людей поздравить Данбора с избранием, тем самым подтвердив, что и для него решение круга свято.

– Я тебя не понимаю, великий князь, – обиделся на слова братана Ратмир. – Прикажешь гнать со двора мужа своей дочери и его родовичей? Так ведь угры ничего худого нам не сделали, и до сих пор все вопросы мы решаем миром. А коли мы начнем их гнать, так они пойдут на службу бекам. Кому от этого будет выгода, уж не князю ли Олегу?

– А при чем здесь киевский князь? – слегка смутился Данбор.

– Ему выгодна война русаланов с уграми. Пока мы будем истреблять друг друга, он приберет к рукам наши земли. Своим умом надо жить, Данбор, а то получится как с князем Богданом Радимицким.

– А что такое случилось с Богданом? – удивился князь.

– Так ведь дань с него требует Олег. Не плати-де Итилю, а плати Киеву.

– Но ведь он требует дань для общеславянского дела, – нахмурился Данбор. – Зачем нам беки и их хазары, коли ныне мы способны сами защитить свои земли?

– Ты что, тоже собрался ему дань платить? – насмешливо спросил Ратмир.

– С какой стати? – удивился Данбор. – Русы служат богу, а не беку.

– Хоть в этом мы с тобой согласны, – усмехнулся в пшеничные усы Ратмир. – А в отношении угров ты не прав, братан. Люди они в наших краях пришлые, надо же им к кому-то прислониться. А гану Арпаду я верю как самому себе.

– Ты в своих дочерях волен, Ратмир, – строго сказал Данбор. – Но крепостью ты рисковать не вправе. Она – ключ к нашим землям. Гостей принимай, но за стенами не сели. Иначе властью, данной мне славянскими богами и большим кругом, я буду вынужден согнать тебя с насиженного места.

– Спасибо тебе, братан, на добром слове, – склонил седеющую голову Ратмир.

– Зря ты обиделся, – вздохнул Данбор. – Ведь мной движет не пустая блажь, а разумная осторожность. Арпад – не единственный ган среди угров, и мы оба не знаем, какие мысли бродят в головах остальных.

– Ладно, князь, – не стал спорить далее Ратмир. – Возможно, ты прав в своих опасениях. Во всяком случае, в моем слове ты можешь не сомневаться. Обида обидой, но в наших с тобой жилах течет кровь Урсов, и мы оба в ответе за эту землю.

Ратмир покинул Варуну утром следующего дня, тепло распрощавшись с князем Богданом Радимицким. Богдан тоже седлал коней, ибо делать ему в Варуне было нечего, а кланяться на прощание новому русаланскому князю он не собирался. Радимицкий владетель сам предсказал избрание Данбора великим князем задолго до того, как оно состоялось, но все-таки решением большого круга был огорчен едва ли не больше Ратмира.

– Помяни мое слово, – сказал он на прощание своему союзнику. – В покое нас Олег не оставит. Если ядом не изведет, так стрелой достанет.

– Не такие уж мы беззащитные, – неуверенно возразил Ратмир.

– Я очень на это надеюсь, а потому буду ждать от тебя гонца и выступлю по первому твоему слову.

На этом они и расстались, не очень довольные ДРУГ другом. По мнению Ратмира, князь Богдан слишком уж торопился. Прежде чем бросаться в омут усобицы, следовало все хорошенько обдумать. А если действовать с наскока да в горячке, то легко можно голову потерять.

Огнеяр охотно поддакивал колеблющемуся Ратмиру. Путь от Варуны до Луки долог, времени хватало и на раздумья, и на разговоры. Степь, зеленеющая под горячими ласками Даджбога, раскинувшаяся на многие версты, вносила умиротворение в умы, разгоряченные неудачей.

Ган Арпад то и дело оглядывался на повозку, где пряталась от зноя, почти уже летнего, его жена, а потому, случалось, отвечал невпопад на вопросы тестя. Ратмира удивило поведение зятя. Не первый же год они с Зарой женаты, их дочери пошел четвертый годок, глазом моргнуть не успеешь, как выйдет в невесты, а этот крутится в седле, словно впервые женку увидел.

– Ты-то что по этому поводу думаешь, ган? – раздраженно спросил Ратмир.

– Стрелой надо сбить этого собачьего сына.

– Какого собачьего сына? – растерянно переспросил Огнеяр.

– Того, который следует за нами едва не от самой Варуны. – Арпад приподнялся на стременах и ткнул пальцем в полосу, где голубое небо сходилось с землей, покрытой зеленым ковром. – Вот он.

– Печенег, что ли? – прищурился Ратмир, стараясь разглядеть лихого наездника.

– Или хазар, если судить по бараньей шапке, – поправил его Огнеяр.

– Может, он по своим делам едет? – предположил Ратмир.

– А что тогда ему мешает пристать к нам? – задал резонный вопрос Арпад. – Третий день он уже за нами наблюдает.

Ратмир оглянулся назад. Две сотни русов, полсотни мечников из его личной дружины и столько же угров гана Арпада спокойно пылили по степи на сытых конях. Впереди всадников катились повозки, четыре из которых были нагружены припасами, а в пятой находилась Зара со служанками. При таком количестве вооруженных и ко всему привыкших людей бояться нападения шайки печенегов было бы глупо.

– Тогда почему он за нами едет? – не унимался упрямый Арпад.

– Пошли за ним своих телохранителей, – предложил гану Огнеяр. – Ваши кони резвее наших.

Однако наездник исчез с глаз заинтересованных наблюдателей раньше, чем угры успели сдвинуться с места. Ратмир беспечно махнул рукой – да и бес с ним. Не хватало еще, чтобы русы боялись бродячих печенегов.

На ночной привал Ратмир приказал остановиться у березового колка. Под его сенью мечники поставили небольшой шатер для ганши и ее служанок. Все остальные разместились вокруг костров, благо сухих веток в колке было с избытком. Коней расседлали, но ган Арпад настоял, чтобы дозорных ныне выставили вдвое больше, чем обычно. Спутники удивились такой осторожности отважного угра, но спорить с ним не стали. Что ни говори, а поведение этого то ли хазара, то ли печенега было действительно странным.

Зара, утомленная путешествием, ушла в шатер, ган Арпад остался у костра. Похлебка из баранины удалась на славу, Ратмир ел да нахваливал, время от времени подливая сотрапезникам в кубки красное колхидское вино. Ночь уже вступила в свои права, жара спала, ветерок, подувший с Дона, отогнал надоедливых мошек. Словом, ничто не мешало предаться отдохновению после трудного дня. Никак не мог успокоиться только ган Арпад, который то и дело вскакивал на ноги, отходил от костра и вслушивался в ночь.