– Ты уже ел, Роджер? – спросил я.

Роджер закрыл учебник и повернулся на стуле, чтобы посмотреть на меня, удивлённый тем, что я нарушил наше обычное молчание. Он явно не привык к тому, что можно разговаривать друг с другом. Естественная тишина придавала ему достоинства, а его нейтралитет и отсутствие любопытства казались особым благословением.

Я предложил пойти в столовую, и он, не говоря ни слова, выключил лампу, быстро достал из шкафа свой охотничий плащ и стал терпеливо ожидать меня, стоя у двери.

Мы вместе шли по тёмному кампусу. Фонари вдоль кирпичных дорожек освещали нам путь. А над головами шелестели гигантские дубы. Когда мы подошли к зданию, голоса сотни детей, смеющихся и разговаривающих, слились в низкий рокот, как будто вызвали лавину на самом верху. Грохот, ещё не переросший в рёв.

В столовой можно было наблюдать оживлённых восемнадцатилетних и девятнадцатилетних людей (большинство третьекурсников и четверокурсников уже давно переехали за пределы кампуса). Они сидели привычными группками. В дальнем углу я увидел тех, с кем сидел обычно, включая Билла и Пэта. Дафни тоже была там: сидела рядом с Биллом. Она смеялась, запрокинув голову, и её жидкие волосы спускались прямо между лопаток. Рука Билла лежала у неё на пояснице, и он наклонился к ней, как будто рассказывал что-то сокровенное. Так вот как он успокаивал её: видимо, объяснялся с ней вместо меня, говоря, что я повёл себя так, потому что я ещё подросток, не понимающий, что значит быть взрослым человеком. (Кстати, я оказался прав. Утешение Билла вскоре переросло в нежность, а затем нежность переросла в близость).

Я последовал за Роджером к очереди за едой и, когда дошёл до конца, отнёс свой поднос в противоположный конец столовой. Мы с Роджером ели, не разговаривая и даже не поднимая глаз.

Я глотал пищу, даже её не пробуя. Страдание от предательства Билла и моя обнажённая незрелость, казалось, совсем отупили меня. Пришла спасительная мысль, что станет легче, только если я направлюсь домой, к родителям – прямо сейчас, так и не доев свою еду. Захотелось извиниться перед Роджером, срочно собрать свои вещи и в тот же вечер сесть на автобус до Нью-Йорка. Даже если и пропущу несколько занятий, по крайней мере у меня останется шанс вернуться цельным. Захотелось провести неделю в своей комнате за закрытой дверью. Там я бы смог заниматься без посторонних. И, возможно, это даст шанс измениться изнутри в той степени, в которой мне необходимо.

Глава 18

Войдя в родительский дом, я почувствовал отчётливый аромат. Вместо традиционных запахов, обычно доносившихся из кухни, в воздухе ощущалось экзотическое индийское благоухание, похожее на сандаловое дерево или пачули. Даже не сразу стало понятно, что это ладан, дым которого просачивался из-под закрытых дверей библиотеки в конце коридора и вытягивался через входную дверь, которую я только что открыл. Я и раньше чувствовал запах ладана – в хиппи-магазинчиках на Сент-Маркс-Плейс, которые Тим посещал по выходным, но я не ожидал, что этот запах захватит дом, в котором я вырос. Хотя нельзя сказать, что меня не предупреждали.

Когда я позвонил накануне вечером, трубку взял Дэнни. Ему исполнилось всего двенадцать лет, и я подумал, что он идеальный посыльный для передачи сообщения о моём приезде домой на несколько дней. Разговор с ним избавил бы от необходимости оправдываться, почему я уезжаю из школы раньше, чем закончилась учебная неделя. Перед тем как повесить трубку, он предупредил, чтобы я был готов: «В нашем доме приземлились инопланетяне». Когда я спросил, кто они, он ответил: «Увидишь. Не хочу портить сюрприз».

На пороге появилась мама и обняла меня за шею. На мгновение прижавшись своей щекой к моей, она поднесла указательный палец к губам прежде, чем я успел произнести хоть слово. Затем взяла за руку и провела в дальнюю часть коридора к кухне.

– Прости, дорогой. Не хотела затыкать тебе рот, но это чтобы не мешать Аднану. Он медитирует в библиотеке, – томно произнесла она.

– А кто такой этот Аднан?

– Наш друг-суфий. Остановился у нас на некоторое время, и мы рады и польщены тем, что он здесь. Он может научить нас с многому, а мы очень хотим у него учиться.

Мама говорила так, как будто её похитили и перепрограммировали члены какого-то религиозного культа. Она даже не поздоровалась и не спросила, что я тут делаю.

– Да? И где же вы с ним познакомились?

– Мы с папой познакомились с ним месяц назад в доме отдыха «Эсален». Это в Биг-Сур, Калифорния. Там полно разных учителей и гуру. Студенты со всего мира. Там чудесно. Столько знаний, мудрых мужчин и женщин! Так что папа подумал, что нам следует предложить кому-то из них провести у нас некоторое время. Надеюсь, не возражаешь, что мы поселили его в твоём домике?

В предыдущие годы, когда мы с Тимом возвращались летом домой из школы, мама разрешала нам забаррикадироваться в однокомнатной хижине, находившейся в нескольких сотнях ярдов от главного дома, за бассейном. Чтобы преобразить его, сделав своим (разбавив традиционную для янки атмосферу, которую создавали ковры из полосок ткани и неудобная деревянная мебель), мы с Тимом притащили туда свои альбомы и стереосистему. Сырыми летними ночами мы включали звук на максимум – зная, что его услышат только мотыльки и светлячки. А затем, обкурившись, играли на гитаре наши любимые соло. Этот флигель считался только нашим. Несмотря на позднюю осень, я рассчитывал остаться там наедине со своими альбомами и стереосистемой.

Увы, спорить было бесполезно, так как домик уже отдали Аднану. Я убедил себя, что всё равно будет лучше расположиться в главном доме, вместе с Дэнни: изоляция не помогла бы мне сосредоточиться.

Я не слышал, как вошёл Дэнни, и не сразу заметил, что тот подкрался ко мне сзади. Обхватил меня за талию и прислонил свою косматую голову к моей спине. Он не сильно успел вырасти за время моего отсутствия, поэтому братские объятья не совсем получились. Синдбад вошёл следом за ним и прильнул к моим ногам.

– Аднан какой-то подозрительный, – поделился Дэнни, подслушав мамино описание. – Например, если бы он был настоящим суфийским мастером, то умел бы левитировать. Но говорит, что не умеет. Тогда какой смысл считаться мастером? Мастером чего? Левитация – вот то единственное, чему я хотел бы у него научиться. Разве не круто уметь парить в воздухе?

– Сколько раз я тебе говорила, что