То, что они искали, нашлось в подвале.

– Что это такое? – изумлённо произнёс лейтенант при виде огромного сверкающего яйца, составленного из множества зеркальных чешуек. – What fuck is it?

– Самогонный аппарат, – коротко пояснил Клевски. – Не понял? Потом объясню. В доме больше никого нет? Тогда…

Он не договорил. Яйцо тихо загудело, на глазах багровея. Гудение усиливалось.

– Shit… – пробормотал офицер и добавил по-русски: – Мать твою…

Это было последнее, что он успел сказать.

* * *

– …здание полностью уничтожено взрывом, несколько соседних домов повреждены. Среди сотрудников антикризисной полиции имеются жертвы. Причины взрыва уточняются. Предположительно, в коттедже находился склад взрывчатки, устроенный там террористами. Можно говорить о том, что на территории нашей страны предотвращён крупный теракт. Доблестные…

Усталые люди почти не слушали диктора телевизионных новостей и не смотрели на экраны, установленные в вагонах подземки. У людей хватало своих забот – им не было дела до какого-то взорвавшегося одноэтажного коттеджа. Коттеджем больше, коттеджем меньше – какая разница? О чём говорить, когда весь мир вот-вот рухнет?!

* * *

– Ваш вопрос очень непростой, – повторил Винсент. – По оценкам наших учёных, «волшебная мельница» может стать неисчерпаемым источником энергии. Имеется целый ряд проблем, однако все они чисто технического характера. Правда, высказываются опасения по поводу возможности непредсказуемых эффектов.

– То есть? Что это значит?

– А это значит, что энергия, генерируемая «волшебной мельницей», может выйти из-под контроля. Надеюсь, Роквелл, вы представляете, что произойдет с ядерным реактором, если идущая в нём цепная реакция станет неуправляемой?

– Хм, – кашлянул Хоган. – И насколько высока вероятность этих… непредсказуемых эффектов?

– Эти эффекты непредсказуемы, следовательно, и вероятность их проявления тоже, – в голосе Винсента прозвучала еле заметная ирония, – непредсказуема. Наши учёные идут на ощупь: физики не только не описали ещё энергию пространства-времени своими любимыми многоэтажными формулами, но даже смутно представляют себе её природу.

– И тем не менее… – вкрадчиво заметил Роквелл.

– И тем не менее, экспериментальная установка в Аламогордо уже смонтирована, и через… – Винсент бросил взгляд на стенные часы, – …час она будет запущена. Информация поступит к нам в первую очередь: мы узнаем о результатах испытаний раньше президента и правительства.

– Естественно, – на сморщенном личике Грейсплина появилось отдалённое подобие улыбки, – кто они, и кто мы.

– Аламогордо… – задумчиво произнёс Хоган. – Знаковое место…[8]

– Этот риск, – произнёс человек, до сих пор хранивший молчание, – очень большой риск, который…

– …на который мы вынуждены пойти, Гольдштейн, – перебил его Хоган. – У нас нет другого выхода! Планета на грани войны, и нам необходимо абсолютное оружие, способное дать нам решающий перевес над любым противником. В настоящее время этот аспект даже более важен, нежели перспектива овладения неограниченным источником энергии.

– И к тому же, – добавил Винсент, – существует угроза того, что нас могут опередить. В Интернете снова проскочила информация – правда, туманная, – о возможности синтеза золота. Эту информацию можно было бы игнорировать, если бы не кое-какие её реальные подтверждения.

– А именно? – обеспокоено спросил кто-то.

– На «чёрном рынке» появились слитки золота очень высокой пробы. Они единичны, но наши эксперты не могут объяснить, каким образом было получено золото такой чистоты. Вывод очевиден: кому-то удалось собрать действующую «волшебную мельницу» – а может быть, и не одну, – и этот «кто-то» наверняка делает золото. Наша специальная полиция, скромно называемая «антикризисной», ищет «золотых бутлегеров», но пока безрезультатно. И это ещё не всё: ряд компаний в России и в Азии не проявили никакого интереса к нашим предложениям о выкупе их активов за золото, и это несмотря на то, что эти компании остро нуждаются в кредитах и находятся на грани банкротства.

По комнате пронёсся шорох – вершители судеб беспокойно задвигались в креслах.

– В этой информации есть и положительная сторона, – Роквелл оглядел соратников (точнее, соучастников). – Во-первых, появления больших объёмов золота на мировом рынке не отмечено, то есть угрозы золотому обеспечению амеро на время переходного периода нет – во всяком случае, пока. А во-вторых – если золото успешно синтезируется, это значит, что «волшебные мельницы» работают без всяких непредсказуемых эффектов. Ну, а о том, что у нас почти не осталось времени, вы все знаете. Риск? Да, риск, но это неизбежный риск!

Он немного подождал, ещё раз всмотрелся в лица людей, сидящих за дубовым столом, и продолжил:

– Не забывайте, что Обвал должен сопровождаться грандиозными терактами с очень большим количеством жертв и локальными военными конфликтами.

– Как говорили наши предки, война всё спишет, – заметил Хоган.

– Именно так. И мы должны обезопасить себя на тот случай, если эта война выйдет за рамки локальной, – нам нужен новый меч, выплавленный «волшебной мельницей».

– Наши планы насчёт поводов не изменились? – бесстрастно спросил Винсент.

– Не изменились. Взрыв атомного устройства в одном из крупных городов Израиля – на Востоке хватает фанатиков, готовых умереть во славу Аллаха, – оправдает любые наши ответные действия в отношении арабского мира. Что же касается войны между Пакистаном и Индией – война будет вызвана диверсиями: с помощью нейтронных детонаторов можно подрывать ядерные боеприпасы, хранящие на складах.

– United Mankind родится в муках… – медленно проговорил Гольдштейн.

– А как вы хотели? Любые роды – это кровь и муки, или для вас это новость? Детали мы обсудим позже: очень многое, если не всё зависит от результатов испытания «волшебной мельницы». Сейчас нам надо дождаться вестей из Аламогордо. Ждать осталось, – Роквелл посмотрел на часы, – уже недолго. А пока, джентльмены, не желаете ли горячего грога? Этот промозглый лондонский туман…

– Я предпочту горячее молоко, – желчно ответил Грейсплин. – Мне не двадцать лет, знаете ли.

* * *

Исполинский сверкающий шар возвышался над безжизненной пустыней. Зрелище было фантастическим: шар со сброшенной маскировкой напоминал и гигантский звёздолёт пришельцев, опустившийся на Землю из космических бездн, и дворец сказочных эльфов, и драгоценность, потерянную беззаботной молодой богиней. Блистающий шар был красив – он не вызывал того мрачного чувства, которое возникает при виде угрюмой туши атомной или водородной бомбы, – и поэтому создавшие его люди не ожидали от своего детища ничего плохого: такая красота не может быть злом. Эта вера была иррациональной, но почему-то ей поддались даже сухие прагматики и закоренелые скептики от науки.