– Он же ее еще не читал.

– И? Связи. Ему все равно, о чем твоя книга, просто он понимает, что со мной лучше сотрудничать.

– А почему именно Англия? – Санни напрягся. Он нашел в себе уверенность сесть рядом с Арианом. – Почему не здесь?

Межвремье достал таблетки и тут же проглотил их.

– Это были последние. Возможно, это мой последний день. Тебе нужно уезжать.

– А ребята? – «Черт, я не с того начал!» – Они вернутся, а что будет здесь, если вы исчезнете?

– Ничего. Если повезет, то Самния перехватит их и вернет домой.

– Но… – голос Санни выдавал горечь его чувств, – так нельзя. Все… все умрут, а я один останусь жить?

Спустя минуту безмолвия Ариан ответил:

– Я рассказал обо всем Юнис. И о мертвом сердце, от которого теперь нет прока. Я вырвал его у последней наследницы королевства воли, – Ариана стал одолевать приступ смеха, – а она… а она оказалась не последней принцессой. Праетаритум мне об этом рассказала. Все это время последней являлась Ларалайн. Она была у меня под самым носом и даже не осознавала своей значимости. Поэтому Самния посоветовала ее мне. Держу пари: по велению моей матери.

Расспрашивать о подробностях Санни не хотелось. Он лишь молчал, мысленно протестуя против поворотов судьбы. Он не хотел принимать ее, но понимал: всех спасти ему не под силу.

Но он уже давно решил, что будет делать. Он готовился к этому дню и отрепетировал свою речь.

– Господин Ариан. – Санни взял его за руку. Прикосновения к тому, кого он любил больше жизни, буквально причиняли ему боль.

Межвремье не сводил глаз с его рук. Он знал, что принцу больно. Замечал, как тот вздрагивал, сжимал губы и сдерживал шипение. Ариан не хотел его страданий. Причины этого старался не искать, потому что боялся копнуть слишком глубоко и узнать о себе то, что заставило бы в последние часы жизни полюбить ее лишь сильнее.

– Мой отец проклял вас, – тихо шептал Уоллинс, смотря на руку своего повелителя. Большая ладонь, немного костлявые изящные пальцы. Никогда в жизни Санни не решился бы взять его за руку, но только не сейчас. – В проклятии сказано, что вы не сможете пожирать сердца влюбленных в вас дев…

Он поднял голову, и их с Арианом трепещущие взгляды встретились.

– Но там ничего не сказано о юношах.

Межвремье затряс головой и одними губами произнес глухое «нет».

Еще пару месяцев назад он без промедления принял бы жизнь изгнанного принца, но с тех пор в нем что-то изменилось. Сломалось. Он чувствовал себя умирающим от жажды под знойным солнцем на горящей земле, и вот ему предложили бутылку холодной воды, море, тенек и лес, в которых можно было избавиться от страданий. Как отказаться от такого заманчивого предложения?

Санни кивал ему, шепча:

– Пожалуйста.

На лице Ариана появилась слабая улыбка, скрывшая его волнение.

– Что же я скажу твоим друзьям, когда они вернутся?

– Скажите, что я сам хотел этого и не жалею, что готовился долгое время. К тому же… вы ведь с самого начала планировали так поступить, специально взяли меня в команду, чтобы держать при себе запасной вариант?

Ариан забыл о руке Санни в его ладони и сжал ее. Уоллинс вскрикнул. Слезы выступили у него на глазах. Волна боли пробудила в нем истинное чувство страха, и он закричал:

– Пожалуйста!

Руки Межвремья тряслись. Еще немного – и конец придет либо всему, либо только одному человеку. Но Ариану казалось, что большей потерей станет последнее. Он подавил в себе эту мысль и прошептал заветное:

– Хорошо.

Ариан взял Санни за больные руки как можно нежнее. Происходящее пробудило в нем давно забытые человеческие чувства: жалость и сострадание.

– Санни Уоллинс, принц королевства любви, я, Ариан, повелитель межвремья, принимаю твою добровольную жертву и забираю непрожитые годы твоей жизни.

В тот же миг дыхание Уоллинса словно перехватило. Мир стал для него медленным, темным, тяжелым. Контакт с ним обрывался, тело потяжелело, онемело и похолодело.

Ариан подхватил его. Санни изредка моргал, словно ловил последние снимки своей жизни, чтобы отложить их в вечную умирающую память, к которой уже никогда не сможет вернуться.

На лице ослабевающего принца медленно появлялась улыбка. Он закрыл глаза. Одинокая слеза скатилась по его щеке.

Дыхание становилось все медленнее и реже. Ариан следил за каждым вдохом-выдохом, будто ждал чуда, а сам ощущал прилив новых сил, не доставлявших ему ни капли удовольствия.

Он около минуты наблюдал за холодным Санни в своих объятиях, не желая смириться с мыслью, что эту самую чертову минуту принц не дышит.

Ларалайн провела рукой по воздуху, словно нащупывала какую-то неровность.

– Когда я оказалась здесь, сразу начала искать выход. Где-то спустя день он нашелся.

– Но возвращаться не поспешила, – в словах Калена прозвучала нотка упрека, скорее по привычке, нежели по его желанию.

Тревис переключил внимание на себя:

– Чтобы выйти отсюда, нужно водить рукой по воздуху?

– Да, но вы делали это неправильно. – Рука Ларалайн замерла. – Главное здесь – сохранять холодную голову, думать только о стене и трещине, представлять, как вы движетесь сквозь нее обратно в межвремье.

– Я делал то же самое! – встрял Кален.

– Я видела, с какими обреченными лицами вы это делали. Вы были напуганы, а страх мешает увидеть истину.

Ему никогда не нравились такие речи, но раз они действительно лежали в основе их спасения, пришлось терпеть.

Иона приблизилась к Даффи:

– Нашла?

– Да, вы ее видите?

– Нет, – хором ответили ребята.

– Тебе легче, ты же принцесса этого измерения, пусть оно сейчас и не в лучшем виде, – вновь заныл Кален. – Кстати, ты поэтому точно определяла время?

– И? – Ларалайн начинала закипать.

Тревис вновь мягко парировал:

– Наверное, он имеет в виду, что ты чувствуешь все здесь лучше нас.

Девушка ухмыльнулась, приняв слова друга за комплимент, и ответила, откидывая прядь назад:

– Не спорю.

Она надавила на невидимую стену с трещиной. Рука стала проваливаться в нее. Со стороны это выглядело жутко: можно было подумать, что руку отрубили, но благодаря давлению стена стала проявляться.

– Вот! – заметила Иона.

Даффи взмахом руки подозвала ее к себе.

– Идешь первой. Я последняя.

Красс не стала спорить. Пока стена еще виднелась, она просунула в раздвигающуюся трещину руку и почувствовала, словно ее засасывает.