— А расскажи для меня, темной, что это за эмо такие… — попросила Лиза.

Вад взял гитару и, наигрывая, сообщил:

— Я, в общем, еще только собираюсь к ним прибиться. Эмо — от слова «эмоциональный». Это в больших городах, в Питере там, в Москве целая культура. И это очень эмоциональная, яркая культура. Не только музыка, но и рисунки, сам стиль поведения. Эмо носят розовое с черным, челку и значки, много разных значков. На концертах любимых групп, например, девчонки-эмо обязательно в истериках бьются. А парни могут подраться.

— Так давай забацай что-нибудь эмо. Из «Оригами»!

— Или свою! — вдруг включился Черный. — Давай, Вад, свою давай лабай! Город идет на меня…

— Ты, что, Вадик, песни сам сочиняешь? — удивилась Лиза.

В ее словах послышался такой восторг, что Вадик решился и запел:

Вадик сделал проигрыш и продолжил:

Лиза покачала головой:

— Да, это серьезная заявка.

— А давайте я нашу готскую спою! — вдруг отозвалась Каролина.

— Ну, давай, пой готскую! — сказал Вадик и подал Каролине гитару.

Она взяла несколько аккордов и запела с подвыванием:

— Ой, нет, — покачала головой Полина. — Этого не надо. Да еще на ночь… Приснится невесть что. Давай, Мик, споем лучше что-нибудь человеческое.

Мик забрал у обиженной Каролины гитару, и ребята хором запели:

Ребята опять весело зашумели.

Но тут послышался голос Чингиза:

— А вот и я.

— Привезли? — радостно загалдели подростки.

— Конэчно! — сказал Чингиз. — Глеб, Лиза, помогайте!

Пока ставили мангал, готовили угли, нанизывали мясо, подростки стояли вокруг, готовые выполнить любое поручение.

— Не стойте вы над душой! — сказал Чингиз и попросил: — Лучше спойте что-нибудь!

Кузя забрал гитару у Мика и, не садясь, заиграл то, что все сразу подхватили:

— Смените пластинку, а! — попросил Чингиз.

Но подростки только засмеялись и, пошептавшись, запели:

— Нет, это тоже не надо! — остановил их Чингиз.

Когда шашлык занял почетное место на мангале, Чингиз попросил Глеба:

— Посмотри за мясом!

— А я пойду принесу тарелки, вилки и хлеб, — сказал Лиза.

— А мы поговорим, — сказал Чингиз.

— О чем? — спросил Мик.

— О жизни и любви… — высокопарно ответил Чингиз.

— Я же говорил, что о похоти базарить будем! — заявил Мик.

— Нет, сегодня каждый из вас по очереди расскажет о каком-нибудь своем поступке, когда вы смогли преодолеть себя, заставить себя не грешить… — сказал Чингиз.

— А давайте начнем с вас! — предложил Черный.

— Можно и с меня! — поправляя дрова в костре, пожал плечами Чингиз. — Только я сначала расскажу вам не о себе. А об Арнольде Шварценеггере. Если он считает, что его жена купила что-то ненужное, он заставляет ее вернуть это в магазин. Это какой грех, смертный грех?