Ефремов никогда Евстигнееву об этом не говорил, но считал его виноватым в смерти Лили…»

Раз уж речь зашла о взаимоотношениях Ефремова и Цывиной, то вот какую весьма некрасивую историю рассказывает В. Шиловский: «Лилечке приходилось отбиваться от домогательств Ефремова, пока Женя Евстигнеев спал в соседней комнате. Ефремов жил в том же доме и безапелляционно пользовался соседством с семьей Евгения Александровича. Но Лиля была бескомпромиссной в этом отношении. И ушла из жизни по собственному желанию…»

И снова послушаем воспоминания С. Родиной:

«Иногда он любил испытывать. Требовал: «Если любишь, поедешь со мной!» И не важно, сколько времени и куда надо ехать. Однажды вместе с Леней Монастырским потащил к какому-то знакомому за сто километров от Москвы, заставил сидеть за столом до поздней ночи. Я вернулась домой под утро. Муж не стал докапываться. Мы еще жили вместе, но дело шло к разводу. И не Ефремов стал его причиной. Наш брак просто себя исчерпал.

Олег Николаевич предлагал сойтись, переехать к нему. Я долго колебалась, не говорила ни «да» ни «нет». Даже повесила у него в шкафу пару блузок, а потом их забрала. Подумала, что лучше все оставить как есть…

Наши отношения с Олегом Николаевичем не были романом в общепринятом смысле этого слова. Нас связывала не только и не столько физическая, сколько душевная, духовная близость. Для меня она была первостепенной. И поэтому меня не особенно волновали отношения Ефремова с другими женщинами – Вертинской, Мирошниченко или кем-то еще. Я знала, что нужна ему, как никто другой, и этого было достаточно. Хотелось помочь Олегу Николаевичу, особенно когда ему «нездоровилось» – так называла его «путешествия» тактичная Ирина Григорьевна.

От нее я и узнавала, что Ефремов не вышел на работу. Сразу шла к нему домой. Там уже сидел кто-нибудь из друзей: Бурков, Калягин, Гельман, Рощин… Ему нужны были собеседники. А сколько он читал во время «болезни»! Олег Николаевич был настоящим библиоманом, с гастролей вез чемоданами не тряпки или технику, а книги. В спальне у него всегда была гора самого разного чтива, она занимала половину кровати. На другой половине Ефремов спал. Книги лежали раскрытыми, он читал их все одновременно.

Его «путешествия» были похожи на отпуск: выпивал, читал, спал, общался с друзьями. Ефремов называл это «подлатать батареи». Он наслаждался свободой, но головы не терял, наутро все очень хорошо помнил. Некоторые «умники» пытались его обмануть:

– Олег Николаевич, вы вчера обещали…

– Неправда, все было совсем не так.

В такие дни к нему приходили только те, кому он верил. Но иногда Ефремов пускал и не очень близких людей – кто-то ведь должен был пополнять «припасы для путешествий». Я делать это категорически отказывалась. Олег Николаевич уважал мою позицию и не хотел, чтобы я участвовала в посиделках. Как-то сказал, налив рюмку: «Ты на меня, Светка, не смотри! Я мужчина, а ты женщина и актриса и должна следить за лицом. Видишь, какая у меня сосудистая сетка? И у тебя такая будет, если станешь с меня пример брать!»

Однажды все-таки попросил:

– Может, захватишь в гастрономе бутылку?

– Олег Николаевич, вы же знаете…

– Да знаю я, знаю! Тут, понимаешь, Вертинская приходила и вылила все запасы, на фиг, в раковину! А сходить в магазин некому.

Я не смогла отказать, потому что любила и жалела. Настя же, мне кажется, просто хотела самоутвердиться, а не боролась со слабостями Олега Николаевича. Когда поняла, что доминировать над Ефремовым не удастся, потеряла к нему интерес. По большому счету он Вертинской и не был нужен. Она бы никогда не взвалила на себя такой крест, как Ефремов.

Первое время я пыталась его увещевать, но он сказал: «Я все понимаю, но и ты пойми – мне это необходимо!» Я смирилась и с тех пор просто пыталась поддержать.

Однажды решила устроить праздник – по-моему, был Старый Новый год, – принесла поросенка. Мне его приготовил и привез прямо в театр поклонник – шеф-повар «Националя». Поросенок был молочный, но довольно большой, нафаршированный яблоками и черносливом. Мужики обалдели, когда его увидели. У Ефремова уже сидела обычная компания – Калягин, Гельман, Бурков, Шатров. Закуски практически не было.

Когда зашла в ванную помыть руки, Калягин скользнул за мной:

– Светочка, может, как-нибудь встретимся?

– Нет, Сан Саныч. Не получится.

Я пробыла у Ефремова совсем недолго и вернулась в театр – готовиться к спектаклю. В антракте позвонила:

– Ну, как поросенок?

– Бурков уже съел уши.

– А вы-то попробовали хоть что-нибудь?

– Попробовал, попробовал…

Соврал – все схарчили друзья.

Ефремов в таком состоянии практически не ел. Как-то вдруг попросил:

– Свет, я так хочу килечки! Ты возьми кусочек черненького хлебушка, помажь чуть-чуть маслицем и положи на него рыбку.

– А голову отрывать?

– Можно и с головой. Но лучше оторви. И добавь еще веточку укропчика!

В другой раз, уже на выходе из «кризиса», попросил говяжьего бульона на косточке. Я поехала на Центральный рынок, решила, что там выбор мяса получше. Обычно ходила на Палашевку рядом с театром и на Центральном растерялась. К счастью, встретила Евгения Леонова. К нему и обратилась:

– Евгений Павлович, вы не поможете купить хорошей говядины для Ефремова?

– Конечно помогу. Пойдем, у меня свой мясник.

Тот отрубил классный кусок, а Леонов заплатил и за себя, и за меня. Он очень уважал Олега Николаевича.

Сварила бульон, положила картошку, морковку, сделала супчик. Ефремов ел и нахваливал: «Как вкусно!» А когда утолил голод, стал ворчать: «А мясо ты неправильно порезала, слишком крупно. Мама моя делала не так». Я даже немного обиделась…

На отдыхе он никогда не «болел», хотя мы все время выпивали, устраивали шашлыки. Обычно собиралось человек восемь – десять. Все скидывались по десятке и накрывали замечательный стол. Ефремов почти не пьянел, был бодр и весел.

Я очень любила сочинский санаторий «Актер». Попасть туда простому человеку в советское время было сложно. Мне давали путевку от театра как «ударнице», я играла много премьер. Мы заранее сговаривались, чтобы попасть в один заезд, и почти всегда собирались одной и той же компанией: Галина Борисовна Волчек с сыном Денисом, Валентин Иосифович Гафт, Игорь Кваша с женой Татьяной – «Квашонки», как их звали в «Современнике», Рощин, мы с Ефремовым…»

К началу 80-х фильмография Олега Ефремова уже насчитывала 56 фильмов – полнометражных, короткометражных, фильмов-спектаклей, выходивших на экран в 1956–1979 годах. Причем во всех этих лентах герой нашего рассказа почти всегда исполнял исключительно роли положительных героев. Чтобы читателю стало понятно, о чем идет речь, предлагаю взглянуть на эти роли с точки зрения их партийной и профессиональной принадлежности. Наш герой играл: