– Лучше туда не ходить, саадит-друг.

– Почему так, абу?

– Дошли слухи, что войска направляются туда.

– Ну и что с того?

– Это жестокие воины. Они грабят, убивают. Им нужна Тегаза, вот они и стремятся захватить ее. Сонгайское царство стало хилым, а враги пользуются этим. Так что советую тебе не ходить туда.

– Инша-аллах! – ответил Пьер и сложил ладони. Четки мрачно блеснули в свете костерка. – Спасибо, абу, за добрый совет. Мы подумаем.

– Я что-то мало что понял, Пьер, – спросил Арман, когда бербер отошел.

– Говорит, что в Тегазу не стоит идти. Туда вскоре нагрянут воины и всем будут рубить головы.

– Что же делать? А куда эти направляются?

– Я не знаю, он не сказал, но думаю, что на север. Это купцы, наверное. Но им сейчас совсем не до торговли.

– Все ясно, Пьер. Они спасают свою мошну. Страх потерять все гонит их даже во владения марокканцев.

– Осуждать их нельзя, Арман. В глубине страны им меньше грозит опасность. Там нет войны, и они почти ничем не рискуют, а тут набеги, резня и все ужасы войны.

Еще восток не начал розоветь, а лагерь зашевелился. Задымили костры, воздух наполнился запахами пищи. Они-то и разбудили наших путников, которые расположились поодаль, чтобы не смущать недоверчивых бедуинов.

– Пьер, а ведь они мясо жарят! – Голос Армана звучал с нотками зависти и алчности. – Как давно я не ел его. Пошел бы ты и сменял наши лопаты на кусок мяса, а? Может, повезет.

– Хорошая мысль, Арман. И действительно, на кой черт они нам теперь сдались. Пойду дергать судьбу за космы, – Пьер вытащил лопаты и заступ.

Не прошло и двадцати минут, как он вернулся и с печальным видом бросил к ногам Армана мешочек, сказав:

– Мясо подождет, друг мой, а вот лущеного проса удалось раздобыть. И то хорошо, а я было собирался выбросить наши инструменты.

– Что ж, смиримся на время. Все лишних три дня проживем, – Арман поднял мешочек, взвесил на руке. – Фунтов десять будет, так что обижаться на судьбу нам не очень-то стоит. Что нового узнал?

Пьер только открыл рот, но тут в лагере внезапно поднялся гвалт. Какой-то всадник крутился на коне и что-то кричал. Пьер вскочил и бросился к нему, спеша узнать новости.

– Плохи наши дела, Арман, – вернувшись, ответил он на немой вопрос друга. – Примчался гонец. Говорит, что в Тегазу ворвался отряд берберов и резня уже началась. Вскоре они появятся тут.

– Да я и сам сообразил, что случилось что-то нехорошее. Лагерь весь гудит, как потревоженный улей.

– Все бросились собираться в дорогу, а мы даже не перекусили со сна.

– Нам это сделать никогда не поздно, Пьер. Пожевали сухих лепешек, и все. Кашу сварим на привале. А пока и нам надо собираться, я думаю.

– С караваном отправимся? Тогда давай поторопимся. И воды побольше запасти надо. Путь неблизок.

Первые верблюды уже стали вытягиваться на дорогу, всадники горячили коней, ослы истошно оглашали утро противными воплями, а погонщики кричали охрипшими голосами, перекрывая плач детей и лай собак.

Не успели наши незадачливые путешественники собраться, как караван покинул стоянку, оставив после себя разбросанные вещи и кучи помета ослов, верблюдов и лошадей.

– У меня остался пустой мех. Пойду погляжу, может, в колодце можно почерпать немного воды, Арман.

– Только побыстрее, а то караван уже почти весь на дороге. Как бы не попасть в переделку.

Пьер побежал к колодцу, с трудом набрал бурдюк грязной воды и пошел назад.

Арман уже сидел на верблюде и ждал товарища. Мехари, даже отдохнувшего, совершенно бесполезно было погонять. Он никак не хотел прибавлять шаг, плелся размеренной поступью на север, где в тучах пыли скрылся караван.

– Слушай, Арман. Мне вдруг подумалось, а стоит ли нам следовать за караваном? Они же идут на север, вероятно, до Сиджилмасы. Это больше месяца пути, как говорили мне.

– Ну и что с того? Что ты хочешь этим сказать?

– А то, что мы попадем в самую серединку Берберии, а это для нас небезопасно. Ведь нас могут принять за шпионов, и тогда точно останемся без головы. Давай свернем прямо на запад. Все равно попадем в горы, но так мы скорее доберемся до моря, а там уже и до дома будет недалеко. Что ты на это скажешь?

– Заманчиво, но в горах мы ничего не знаем, а тут пойдем с караваном. В толпе не так заметно будет наше присутствие. Да и люди в горах весьма свирепы бывают.

– Но и гостеприимны, Арман. Я бы попробовал. Уж очень мне надоела пустыня, а там воды больше, трава зеленая, леса. Ну?

– А, ладно, Пьер! От судьбы все одно не уйти! Сворачиваем. А то я от этих песков скоро последних мозгов лишусь или свихнусь совсем. Сворачиваем!

В голосе Армана слышался отчаянный вопль надежды и озорства, так свойственных его профессии. Его глаза даже засветились иначе.

Они выбрали пологую лощину, слабо поднимавшуюся к западу. Верблюд с неохотой свернул и пошлепал к волнистой линии горизонта, которая терялась в поднявшемся уже жарком мареве.

– Ты знаешь, у меня даже настроение улучшилось, Арман, – заметил Пьер, проехав с пару миль. – Все будет что-то новое, а главное, уже есть какая-то цель и надежда. Ты не находишь?

– Черт побери! У меня тоже радостно на душе, Пьер.

Они замолчали и в молчании продолжали ехать на ленивом верблюде, оглядывая ландшафт, который медленно менялся. Пески постепенно уступали место каменистым россыпям, камням и скалам, выступавшим из-под голой потрескавшейся земли. Сухие кусты и травы привлекали лишь вечно голодного мехари. Он постоянно пытался дотянуться до них подвижными губами.

Наскоро перекусив после полудня, отдохнув с полчаса, путники опять с неохотой взобрались на верблюда, и путь продолжался.

Солнце заметно стало клониться к горизонту. Оглядывая местность, Арман часто поворачивался назад. И вот однажды его голос, наполненный страхом, заставил и Пьера оглянуться.

Слева от них и далеко позади маячили всадники на мехари. Наконечники копий блестели на солнце, и не было сомнения, что это отряд бедуинов.

– Они нас заметили, Пьер! – закричал Арман, вертя головой.

– Погоняй мехари, Арман! Нам надо подальше уйти от них, пока не стали нас преследовать! Гони!

– А чего им нас преследовать? – ответил Арман, нещадно хлеща ладонью круп верблюда и колотя его бока пятками.

– А кто их знает! Чего им упускать нас. Они же не знают, что с нас и взять-то нечего, а срубить нам головы им будет только в удовольствие. Погоняй, погоняй!

Верблюд наконец-то перешел на ленивую рысь. Впереди виднелись невысокие скалистые холмы. Длинные тени уже пролегли на земле, но жара пока и не думала отпускать.