— Стерва! — прорычала Софья, и непонятно, к кому это относилось.

— Мало того, что ушел, так еще и все имущество и деньги с собой забрал, вам только квартиру оставил. Даже драгоценности ваши и то умудрился из дому унести, пока вас не было.

— Ну да, — скорбно вздохнула Софья, — только то осталось, что на мне было — кольцо с бриллиантом да часы швейцарские. Кольцо продала, а часы…

— А через полгода он умер, сердце не выдержало, а молодая вдова все имущество быстренько продала, да и дала деру за границу. А вы остались на бобах и по старым связям устроились к нам секретаршей, вот и вся история.

Софья снова закрыла лицо руками и принялась раскачиваться на стуле.

— Софья Павловна, ну что вы так убиваетесь? — не выдержала Дуся. — Ну, найдем мы бандитов этих, вернем часы. Подростки небось? Только эти средь бела дня ничего не боятся.

— Три девки, — вздохнула Софья. — Одна толстая такая, волосы сальные, непонятно какого цвета, другая вроде не такая страшная, но крупная и дура дурой, а третья…

— А третья маленькая, злобная, черная и нос длинный? — весело спросила Дуся.

— Ну да, на ворону сильно похожа… А ты что, их знаешь?

— Знать не знаю, но найду в два счета! — обнадежила Дуся, вспомнив историю с Верой Левашовой и сапфировым кулоном. — Так что вы сейчас себя в порядок приведите, можете мою помаду взять, и ступайте на рабочее место, а то как бы начальник вас не хватился. А я сама к вам зайду попозже.

Через два часа Дуся влетела в приемную и аккуратно положила перед Софьей Павловной золотые часы с браслетом.

— Ваши?

— Дуся! — проворковала Софья и сложила руки молитвенным жестом. — Ну как же тебе удалось?

— А, ерунда! Нашла их сразу же, узнала, где тусуются, от одной девчонки. Там одна, которая дебильного вида, оказалась уже совершеннолетней, она по два года чуть не в каждом классе сидела. Так что дура дурой, а как уразумела, что сидеть ей одной придется, так сразу и раскололась. Ну, дело заводить не будем, деньги эти паразитки уже потратили, а часики — вот они!

— Ну, Дуся! — Софья от полноты чувств чмокнула Дусю в щеку.

И в этот момент открылась дверь кабинета, и в приемной появился начальник. Увидев обнимающихся женщин, он остановился и уставился на них своими прозрачными глазами.

— А Дульцинея Михайловна по делу, по делу зашла! — затараторила Софья. — А тут…

— Я в Управление! — бросил начальник и вышел.

— Ух, пронесло! — Софья Павловна повернулась к Дусе и остолбенела.

Дуся была красная от гнева, глаза ее нехорошо блестели, руки были сжаты в кулаки.

— Дусь, ты чего? — оторопела секретарша.

— Никогда! — проскрежетала Дуся. — Никогда не смейте называть меня этим именем, терпеть его не могу!

— Извини, — покаянно сказала Софья, — я же не знала…

Восемь ноль-ноль.

Лика вышла в прихожую, потянулась за сапогами.

В дверях появилась Нюська, тявкнула, но тут же попятилась и испуганно заскулила. То ли вспомнила, как Лика пнула ее несколько дней назад, то ли что-то прочитала в ее глазах.

— То-то! — мстительно проговорила Лика. — Знай свое место! И все равно я от тебя избавлюсь! Немедленно избавлюсь… хотя… все зависит от твоего поведения.

Нюська испарилась, а в дверях появился Сергей.

Лика нахмурилась:

— Ты что — еще не готов?

— Готов? — переспросил муж удивленно.

— Ну да, собирайся быстрее, отвезешь меня в офис.

Сергей растерянно захлопал глазами, но спорить не стал и собрался действительно быстро.

Восемь пятьдесят.

Сергей припарковал машину, заглушил мотор. Лика не стала его дожидаться, перешла дорогу, подошла к служебному входу.

Мимоходом бросила взгляд на чахлое дерево.

Никакой птицы на нем не было, да и откуда здесь, в городе, взяться такой странной птице? Самое большее — вороны и воробьи.

Остановилась возле служебного входа, возле неприметной, выкрашенной тускло-зеленой масляной краской двери без всяких табличек и надписей, нажала на кнопку, подняла голову. Раздался щелчок, дверь открылась.

Толстая, надежная дверь из двойного бронированного листа, с керамическим наполнителем. Эта дверь — как их фирма, да, пожалуй, как сама Лика: снаружи — неприметная, безобидная, заурядная, но удар держит отлично.

За первой дверью — вторая, с глазком. В глазок Лику увидел Степаныч, пропустил внутрь, в свою тесную комнатушку. Посмотрел на нее, как будто первый раз увидел, начал, как обычно:

— Здравствуй, Лика… — но тут же запнулся, закашлялся, что-то увидев в ее лице, и проговорил смущенно: — Здравствуйте, Гликерия Романовна.

Лика ничуть не удивилась, кивнула, подошла к двери своего кабинета, достала ключи, взглянула на часы.

Восемь пятьдесят пять.

Отперла дверь, вошла в свой кабинет, разделась, села за стол, включила компьютер.

Девять ноль-ноль.

Дверь открылась, в кабинет протиснулся Сергей. Хотел что-то сказать, но Лика опередила его:

— Стучаться надо.

Сергей шумно сглотнул, растерянно взглянул на жену, словно увидел ее первый раз. Снова открыл рот, чтобы что-то сказать, но в это время дверь кабинета снова открылась. На пороге стоял Костян.

Лика взглянула на часы.

Девять ноль пять. Рановато.

Костян взглянул на нее с каким-то новым выражением, затем привычно оглядел кабинет и посторонился. Вслед за ним вошел Доктор — седые виски, золоченые очки, манеры отставного дипломата.

— Здравствуйте, Анатолий Васильевич, — проговорила Лика и взглянула на мужа. Тот понял ее взгляд, поставил перед Доктором свободный стул. Доктор внимательно взглянул на него, потом на Лику, уселся, сложил руки на коленях.

— Сергей, — обратилась Лика к мужу, — свари нам, пожалуйста, кофе.

Сергей без слова шагнул к кофеварке.

— Вот, значит, как! — проговорил Доктор.

— Вот так, — кивнула Лика. — Работать будете со мной. Ваши деньги я отмою и верну, не беспокойтесь. Всю сумму — вы можете уточнить цифры у Левона Абгаровича.

— А я и не беспокоюсь. Я вижу, что фирма в надежных руках.

Сергей подал ему кофе, Доктор пригубил, но пить не стал, поставил чашку на стол и поднялся:

— Спасибо за кофе. Что ж, я все видел. Завтра, как обычно, придет Левон.

Развернулся, покинул кабинет.

Костян, прежде чем выйти за шефом, бросил взгляд на Лику — удивленный, растерянный. Она отвела глаза.

В кабинет заглянул Степаныч, хотел что-то спросить, но Сергей опередил его: