Он снова глянул в сторону коттеджей. Нет, ничего, никого. Молодцы ребята, не потеряли форму… Так кто же вы есть, господин Обрезков? – в очередной раз подумал Мангалов. Обычный такой товарищ неприметной наружности. Человек из ниоткуда, которого звать никак. Только глянешь вам, товарищ, в глаза, и почему-то дрожь пробирает бывалого оперативника ФСБ… Еще дочка генерала здесь с какого-то бока, уж совсем некстати… Красивая девушка. Тоже до дрожи души.

Мангалов не обольщался по поводу своей неказистой внешности. Не мальчик уже, все понимает, два раза женат был. Как в лес сходил – чем дальше, тем больше дров… Но помечтать-то можно старому оперу?

Валерий Николаевич уважал генерала Барышева, считал его крепким профессионалом и порядочным человеком. Насколько порядочным может быть генерал спецслужбы в наше время. Поэтому Евгению надо как-то выводить из игры, думал майор. Барышев поймет и отблагодарит, он добро помнит. А вот господина Обрезкова нужно брать в оборот. Задержать, скажем, на сутки до выяснения… Поводов более чем достаточно, одни язычники с их танками-пушками чего стоят… Заигрались уже эти пионеры-ролевики в свою языческую «Зарницу», пора их, кстати, построить по-взрослому… Тут, господа хорошие, уже не просто «Хвала богам!», тут практически полный «Аллах акбар!». Терроризмом попахивает, под этот запах сейчас карт-бланш… Да, Обрезкова арестовать можно и даже нужно… Как, спросим, вы, гражданин, связаны с незаконными вооруженными формированиями древнеязыческой секты, ну-ка, ну-ка…

Каменный член ему, видите ли, понадобился! За каким, спрашивается… фаллосом?

Ладно, будет ему… Разберемся!

Расколем до донышка, куда он денется. Что-то здесь происходит – в тихом городке Скальске нашей до крайности провинциальной империи. И Контора должна быть в курсе, на то она и поставлена. Над всеми…

Неожиданный порыв ветра ударил по кустам и деревьям. Мангалов почувствовал, как на лицо упали первые дождевые капли. Он поднял голову. Тучи окончательно обложили небо. Луна больше не показывалась, ночь стала совсем темной. Пора, пожалуй, в машину, а то промокнешь, как бобик.

Наводнение и землетрясение! – снова вспомнил майор, устраиваясь на сиденье. Определенно, Россия – страна фантазеров. Как правило, социально опасных. «Товарищ, верь, взойдет она, над нашим бардаком звезда!» И, что характерно, до сих пор ждем-с…

Дождь с силой застучал по окнам, когда мэр города Афанасий Никитич Гаврилюк начал вправлять мозги недоумку-зятю. Давно собирался заскочить, сказать пару ласковых, но выбрался только сегодня.

Крупные капли забарабанили по стеклу так часто и дробно, что мэр отвлекся, глянул на окна. Странно – дождь, ветрище поднялся, а прогноз погоды не обещал. Писали – всю неделю ясно и солнечно. Писатели!

Он снова повернулся к зятю:

– Давай, голубь сизый, рассказывай старику, зачем в последнем контракте цену задрал по самое не балуйся… Или, думаешь, там, наверху, не полные идиоты сидят?

Сам подумал, что «не» здесь как будто лишнее, но не суть… Голубь сизый, он же генеральный директор ЗАО «Дорожник» Игорь Владимирович Меринков, председатель правления банка «Фонд», он же Игоряша-Иго-го, понял правильно. Благородно вытянутое лицо вытянулось еще больше.

Аристократ, жуй его с хреном!

– Ты хоть догадываешься, Игоряша, каким боком опять накосячил? Под какую проверку из области подставляешь нас со своими расценками, философ недоделанный?

– Филолог! – немедленно обиделся зять. – Сколько уже раз говорил, папа, я – филолог по образованию.

Единственное, что он по-настоящему умел в жизни – это обижаться. Картинно вспыхивал благородным гневом, тряс аккуратно подстриженной эспаньолкой и возмущенно вздергивал большой, красиво вылепленный нос. Залюбуешься, когда Игоряша-Иго-го встает на дыбы. Многие кобылы млели, знал мэр. Ну да это не страшно, мужику надо иногда. Свои постельные подвиги зятек умело скрывал, хоть с этой стороны от него проблем не было.

– Да мне один черт – филолог, философ… Все кругом образованные, все всё знают, а как нужно извилиной шевелить – один Гаврилюк может!

– Ваш процент, Афанасий Никитич, между прочим, тоже не маленький. Тоже, знаете ли, требуется…

Вот зять – где бы другого взять… С виду – из недорезанных аристократов, доча в свое время с потрохами купилась на благородную внешность, на деле – дурак дураком. И воображение (соображение?), как у базарного гопника, – где спер, там и жри…

Гаврилюк помолчал. Для значительности. Разглядывал зятя с нехорошим, пристальным интересом. Тот под его насупленным взглядом заерзал в кресле.

– Ты, голубь, никак мои проценты надумал считать? Ты напротив кого пасть открываешь?! – хотел сказать «против кого». – Ты, вша подзаборная, думаешь, я с тобой буду долго лясы водить?! Ты думаешь, я тебе не сверну бараньим рогом анальный интим?! – грозно, как на совещании в мэрии, загремел Гаврилюк.

Подумал: опять как-то не так сказал. Что поделаешь – никогда не успевал правильно расставлять слова.

Зять струсил:

– Нет, папа, что вы? Как можно? Я же совершенно не то имею в виду…

– Это я тебе сейчас введу! Так введу, что мало не останется! – добил его Гаврилюк.

Мэр Скальска Афанасий Никитич Гаврилюк считал себя честным человеком. Воровал, конечно. Время такое. Если подумать правильно – ведь не сирот сиротил, не пенсионеров обездоливал, брал из городского бюджета. У государства, значит. А государство в России – это такой абстракционизм… (абстракция?), что из бюджета украсть, как подобрать на дороге. Не ты, значит, другой, но кто-нибудь – обязательно. Время такое. Сейчас вор не тот, кто ворует, а кто за это ничего не делает. Он же, мэр города, как пчела над сотами, с утра и до вечера. Потому что дело лопатит, а не просто жужжит!

Зять, его мать… Сколько раз уже объяснял идиоту – брать нужно аккуратно, без фанатизма, чтоб не смотреть потом маски-шоу от облпрокуратуры из положения в партер кверху сракой! Чтоб там, наверху, тоже видели – Гаврилюк выше головы не перднет… (не прыгнет?)

В раздражении от собственных мыслей мэр вскочил с кресла, быстро прошелся по кабинету. Глянул в темное окно, за которым свирепствовала непогода. Еще домой ехать… Он повернулся к зятю.

Кабинет у Игоряши просторный и светлый. Стены по-модному белоснежные, мебель из натурального дуба резная, массивная, деревянные балки под потолком искусственно состарены. На стенах кривляются черным лаком старинные маски из каких-то замысловатых тропиков. Для себя, любимого, зятек денег не пожалел, дизайнеров выписывал из Москвы. За стеклами витых стеллажей главное украшение – коллекция древностей.

Баран и есть! Ладно, попер из музея, хотел продать, но сейчас-то знает, что все его каменюки-монетки-наконечники гроша ломаного не стоят – сколько времени бегал по экспертам. А уж этот, прости господи, каменный… Его-то зачем выставил напоказ? Дети в доме.