Жених с невестой все еще на пляже, позируют фотографу. Бет с Джорджией стоят в уголке, за танцполом и столиками, у двери в отель.

— Нам нужно дождаться жениха и невесту. Я должна убедиться, что все расселись, а потом можно будет уйти.

— О’кей.

— Прекрасная церемония, правда?

— Угу. Кажется, мы с Джимми тоже были такими миллион лет тому назад.

Миллион лет и вчера.

— Как, кстати, у вас с ним дела?

— Даже не знаю. Мы ходим к доктору Кэмпбеллу. Но я все равно не знаю. А ты на моем месте как поступила бы? — спрашивает Бет, заранее зная, какой услышит ответ.

— Если ты сможешь простить его, я бы приняла его обратно.

— Что? Ты-то сама ни одного из своих мужей обратно не приняла!

— Я знаю, но я об этом жалею. Мне жаль, что я не умею проносить любовь через все невзгоды. У меня никогда не было такой любви, которая все превозмогает. Мне хотелось бы, но, наверное, мне это просто не дано. Я не умею любить вопреки всему.

Джорджия всегда хотела любви, как в сказке, и чтобы непременно «жили они долго и счастливо». Но пока что ни один из ее принцев не обладал той силой характера и стойкостью, которые необходимы, чтобы благополучно добраться до конца сказочной истории. Прекрасные принцы не спят с девицами легкого поведения, не накачиваются пивом еще до полудня и не перестают обожать своих возлюбленных. Но даже после четырех недотянувших до идеала принцев Джорджия все еще в глубине души верит, что брак может быть чем-то из диснеевского фильма. Надо просто найти правильного принца.

А во что верит Бет? Верит ли она в Джимми, в то, что он никогда больше ей не изменит? А в то, что у нее самой будет это «долго и счастливо»? И что оно будет с Джимми? Верит ли она вообще в любовь?

— Я тоже не знаю, умею ли я так.

— Но у меня никогда не было детей, интересы которых приходилось бы принимать во внимание, так что мне проще было уйти с концами и не оглядываться.

— Но я же не могу остаться с ним только ради девочек, правда?

— Нет, ты и не должна. Но думаю, ради них я бы еще какое-то время постаралась все наладить.

— Значит, ты приняла бы Джимми обратно? — уточняет Бет, ни на секунду не веря в это.

Джорджия склоняет голову набок, как будто всерьез задумывается над этим вопросом, но очень быстро прекращает притворство и смеется над собой.

— Нет, я бы не смогла. Я бы поставила на этом точку. Но я не говорю, что это правильно.

Бет могла бы поспорить, что правильно было бы восстановить ее брак. Простить Джимми, принять его обратно, и все вернется в привычную колею. Прощать — хорошо. Привычная колея — это счастье. У девочек снова будет отец. Они заслуживают жить со своим отцом. Это было бы самоотверженное решение из разряда тех, что хорошая мать приняла бы ради счастья своих детей. Это было бы великодушно.

«Прими его обратно ради своих детей!»

Но и довод против того, чтобы принимать его обратно, звучит в ее душе столь же громко и уверенно, возмущенные слова царапают какую-то тонкую внутреннюю мембранку ее раненого сердца, едва сдерживающую ее горечь и ненависть к самой себе.

«Ты это серьезно? Если ты не разведешься с этим козлом, то ты — бесхребетная тряпка, напрочь лишенная чувства собственного достоинства!»

Она представляет себе, как Памела Винсент в библиотеке шепчет Дебби Макмахон, пока Эдди Антико на седьмом часу марафона читает вслух «Моби Дика»: «Ты слышала, Бет и Джимми Эллис снова сошлись, и это после того, как он целый год изменял ей? Надо же быть такой дурой!»

Она представляет себе, как Джилл с Кортни сплетничают за бокалом ледяного шардоне. «Бедные девочки, теперь им придется расти без отца. Бет даже не попыталась дать ему второй шанс. В конце концов, все мы люди. Все мы делаем ошибки».

Бет переживает, что все, кого она знает, будут осуждать ее, как бы она ни поступила. Она качает головой и закрывает глаза, пытаясь игнорировать все доводы на тему того, как она должна поступить и что подумают все вокруг, включая ее собственных детей, выкинуть все это из головы и обратить взгляд внутрь себя, понять, что́ истинно и непреложно для ее собственного, когда-то тоже светившегося сердца. На самом деле это очень простой вопрос.

Любит ли она Джимми настолько, чтобы принять его обратно?

Она открывает глаза. Жених с невестой уже торжественно вступили под сень шатра и теперь танцуют свой первый танец как муж и жена. Лицо у жениха напряженное и сосредоточенное, и их движения на танцполе нельзя назвать плавными, что, очевидно, является следствием недостаточного количества взятых уроков танцев, но, несмотря на всю неуклюжесть этих усилий, выглядят эти двое ужасно трогательно. Бет с Джимми не стали даже пытаться выучить к свадьбе танцевальные па. Они просто топтались на месте, как подростки на школьной дискотеке.

Невеста держится непринужденно и сияет. Ее неуклюжий жених, наверное, безропотно ходил вместе с ней на уроки танцев раз в неделю и, наверное, ненавидел их всей душой, но все равно ходил. Он делал это, потому что любит ее. Он готов танцевать как дурак перед сотней гостей, лишь бы его любимая была счастлива. А через десять лет он хорошо если будет готов вставлять новый рулон туалетной бумаги в держатель и не мусорить по всему дому.

— Обожаю мужчин, которые умеют танцевать, — говорит Джорджия.

— Ну, он, конечно, не Джин Келли.

— Он старается. Мне это нравится.

За первым танцем следуют другие традиционные танцы: невеста с отцом (он тоже не умеет танцевать), жених с матерью, потом жених с бабушкой, отчего Джорджия впадает в еще больший восторг. Если бы его только что не окольцевали, она была бы его навеки. Теперь танцпол открыт для всех желающих. Духовой квинтет играет что-то громкое и веселое. Расслышать друг друга, не крича, невозможно, и Бет с Джорджией прекращают болтать. Джорджия смотрит на часы и берет с подноса бокал шампанского.

— Вот, выпей пока! Мне нужно еще быстренько кое-что уладить, а потом мы сможем уйти!

— Хорошо!

Бет прислоняется к стене, пьет свое шампанское и наблюдает за гостями, испытывая неловкость из-за того, что она без пары, и остро ощущая, что на ней джинсы и что она присутствует на свадебном торжестве, куда ее никто не приглашал. Она старательно избегает встречаться глазами с незнакомцами, которые