Нет, все, что угодно: сумасшедший, тиран, шизофреник, но только не дурак. Здесь было нечто такое, чего Марек не знал, и это его настораживало.

– Предлагаю вам небольшую экскурсию, господин Марек.

Фарма пригласил гостя в кабину стрелка, а сам занял место пилота. Всего летный экипаж «Трояна» состоял из трех бойцов. Гюнтер мог занять кресло бортинженера, но его оставили на базе.

Дестроер поднялся в небо, Зимин вел истребитель над джунглями на малой высоте. Марек ждал продолжения. Прямо по курсу, выступая над деревьями, примерно в полутора километрах от «Трояна», показался скалистый пик. Заработала лазерная установка, над скалой выросло серое облако. Ушла в цель, блеснув стабилизаторами, ракета «воздух-воздух». Еще четыре ракеты, размещенные парами под фюзеляжем, пребывали в полной готовности. Бортовой компьютер вывел на монитор перед Мареком траекторию движения выпущенной ракеты. Выйдя в заранее заданную точку, та самостоятельно захватила цель.

Выступавшая над кронами часть скалы разлетелась на куски. Для ближнего боя под крылом «Трояна» имелась подвеска четырех ракет малой дальности.

– Зимин, ты бы аккуратней с боеприпасами, – сказал Марек. – Экономней.

Снося верхушки деревьев, заработала пушечная установка. Огонь вырывался из обтекателя на правом борту. Зимин привел в действие автоматическую нейтронную пушку. Попадая в цель, снаряды детонировали, оставляя в джунглях дымящиеся ямы-воронки в несколько десятков метров. Если бы на месте деревьев оказались скопления пехоты или легко бронированных целей…

Разорвав небо рукотворным громом, спалив несколько гектаров ковровым аннигилятором, Фарма демонстративно порезал отдельные скалы лазером. Подняв дестроер на четыре с половиной тысячи, Зимин преодолел звуковой барьер.

Марек сам был не прочь поразить парочку целей, тем более что находился он в кабине стрелка, но все огневые системы имели дистанционное управление с резервированием, чтобы один человек мог стрелять изо всех стволов. И этим человеком был Зимин.

– Бой в атмосфере, – сказал Фарма. – А сейчас космос!

– Пока я видел пару сгоревших деревьев и… о, черт!

На основных «Троян» взмыл вертикально, Марека вжало в кресло. Выйдя на экваториальную орбиту вокруг планеты, Зимин выбрал один из навигационных спутников. Цилиндрический корпус аппарата с развернутыми лентами солнечных батарей двигался в направлении, совпадающем с направлением вращения Крикка, то есть агрегат был практически неподвижен, «висел» над одной точкой поверхности планеты – идеальная мишень! «Троян» находился в двух с половиной километрах от цели, но в подобную стационарную дуру Зимин мог попасть с закрытыми глазами.

Фарма нажал на гашетку. Мгновенно достигающие цели лазерные лучи сверкнули фиолетовым. Ухнул аннигилятор. Невидимые лучи антиматерии пронзили пространство со скоростью света. Цилиндрическую поверхность спутника поглотила вспышка.

На камере слежения включились светофильтры, и Марек увидел мгновенную агонию аппарата: из пробоин фонтанировала испаряющаяся материя, после чего спутник превратился в облако раскаленного газа. Камера сбросила увеличение, чтобы удержать на экране ослепительный, стремительно разрастающийся огненный шар.

Зимин демонстрировал возможности радара и прочей аппаратуры дестроера, «разглядывая» и фотографируя с орбиты экран коммуникатора, который он положил на стол во дворе рядом с лабораторией, но Мареку и стрельбы на орбите было достаточно.

– Трансформация, господин Зимин, – сказал он, когда дестроер вошел в плотные слои атмосферы и за куполом кабины заструились потоки плазмы. – Больше всего меня интересует трансформация.

Сбросить с высоты нейтронную бомбу несложно. Но попадет ли она в цель, если есть космические погранистребители и суборбитальные сторожевые батареи? Да прибавить к этому охрану доков, системы слежения в стратосфере и наземные лазерные ПВО. У бомбы никаких шансов долететь до цели.

Операция «Инферно» требовала невозможного: самолет, десантированный с орбиты, должен был преодолеть пять тысяч километров, затем погрузиться в океан в нейтральных водах. Проплыть под водой еще триста километров, всплыть в непосредственной близости от берега и, став кораблем-невидимкой, совершить палубный запуск термоядерной ракеты. И все это менее чем за шесть часов!

Зимин вел «Троян» над одним из океанов Крикка. Трансформация началась с носовой части истребителя. Словно металлическая волна стремительно меняющихся форм прошла по фюзеляжу до хвостового оперения. На скорости двести пятьдесят километров в час кабины пилота и стрелка закрыли бронированные щитки, ушли крылья, выдвинулась рубка. Обтекаемый корпус субмарины, вытягиваясь, вошел в волны и скрылся под водой.

– Марек, как тебе?

«Человек с Земли» сглотнул. Он не был новичком в вопросе трансформации, но… Все началось в прошлом веке, когда министерству галактической обороны понадобилась летающая подлодка или самолет, способный погружаться в воду для диверсионных операций в прибрежных зонах.

– Знаешь, Фарма, я видел прежде кое-какие гибриды, – обрел дар речи Марек. Он действительно присутствовал при испытаниях летающих танков, воздушных машин на базе военных флаеров, способных занимать долговременную оборону – быстро самоокапываться после посадки. Антропоморфных роботов, наконец… – Но все это…

– Можешь не продолжать.

«Троян» всплыл, трансформируясь, и на волнах закачался белоснежный мини-лайнер-«призрак». Судно спроектировали таким образом, что его невозможно было засечь с помощью электронных устройств на расстоянии более чем пятьдесят километров в бурном море и сто в штиль.

– Мы вне зоны видимости радаров и экранов гидролокатора, – сказал Фарма. – Немагнитное покрытие брони, гладкая поверхность, острые грани. Ко всему прочему на бортах – «электронная бумага». А если кто и увидит, то как заподозрить в плохих намерениях такого красавца?

– Намерения у нас самые высокие, – согласился Марек.

Конечно, были некоторые нюансы, но новый мир всегда рождался в крови.

Олег снял экзоскелет и сразу почувствовал себя гораздо ниже и в два раза меньше. Человеческие мускулы вызывали жалость. Обычный психологический эффект после того, как сутками не вылезаешь из брони. В руки Фармы перешел личный коммуникатор Баталова. Тоже ощущение не из приятных, словно кто-то чужой уставился во все глаза на твой кавас. Боевик провел полукруглой рамкой сверху вниз вдоль тела пленника. Сканер не обнаружил боевых имплантантов, искусственной ткани, нервной ткани с элементами электронных устройств.

– Чист, если не считать той дряни, что в него напихал Крэмберг. – Тигр космоса отошел в сторону.

На запястьях Баталова сомкнулись магнитные наручники. Федерала втолкнули в пустую прямоугольную комнату без окон. Из мебели – лишь откидная пластиковая кровать у стены. За спиной захлопнулась дверь, и стало сразу нечем дышать. Спертый, сухой воздух. Кондиционер с ионизатором отсутствовали, как, впрочем, и простейший синтезатор белка. Ни одной беспроводной розетки, о наборе стандартных датчиков и сканеров и говорить было нечего. Вот так жилище! Кто здесь находился до него? Прежний обитатель спокойно мог пронести на подошвах ботинок бубонную чуму или радиоактивную грязь. Над головой горела, так что резало глаза, допотопная индукционная лампа. Баталов поднялся на цыпочки, чтобы убавить мощность, но регулятора на лампе не было. Олег чувствовал себя дикарем в первобытном жилище.