О поддержке новой линии со стороны руководителей пионерской организации говорит тот факт, что книга Гайдара продвигалась намного усерднее, чем канонические биографии Павлика. Это видно по тиражам, которые в централизованной советской системе безошибочно отражали не только истинную популярность книги, но и официальное мнение о ее значении. Общий тираж канонических биографий Павлика Морозова в 1930-е годы — учитывая славу героя — на удивление небольшой. Книга Соломеина после первого издания тиражом в 10 000 экземпляров больше не выходила. Биография, написанная Александром Яковлевым, выдержала всего два переиздания: 1936 и 1938 годов, так что общий тираж всех трех изданий составил 105 000 экземпляров. «Павлик Морозов» Смирнова вышел только один раз (1938 год, 50 000), как и поэма Вали Боровина «Морозов Павел» (1936 год, 10 000). Эти цифры, в общей сложности составляющие 175 000, выглядят очень убедительно, если сравнивать их с тиражами поэтов, писавших для «элитной» взрослой аудитории: например, тираж книг Пастернака обычно не превышал 5000 экземпляров или около того. Но в то же время они значительно уступали тиражам «Военной тайны» Гайдара (восемь изданий общим тиражом 555 600 с 1935 по 1939 год). А повесть «Тимур и его команда» значительно обогнала по этому показателю биографии Павлика, опубликованные в 1930-х годах, и послевоенные издания книги Губарева (общий тираж 90 000 с 1947 по 1948 год). Только за время Великой Отечественной войны «Тимур» был переиздан четырежды, достигнув общего тиража в 200 000, и далее количество экземпляров составляло по 200 000—300 000 в год[204].

В 1947 году «Тимур» оказался в выборке выдающихся детских книг, опубликованной на обложке официальной ежегодной библиографии «Детская литература», разделив славу с баснями Крылова, пушкинской «Капитанской дочкой», «Детством» Толстого, Жюлем Верном, детскими стихотворениями Маяковского, сборником русских народных сказок и «Рассказами о Ленине» Кононова. В списке значились также современные произведения, в основном на военную тему, и другие, написанные лучшими детскими писателями современности: Маршаком, Абрамовым, Львом Кассилем, Сергеем Михалковым, Вениамином Кавериным и Валентином Катаевым. Ни одной из биографий Павлика Морозова в списке не было. Продвижение двух героев в странах Варшавского пакта также удивительно разнилось: «Тимур» на протяжении 1940-х годов был напечатан семь раз в Восточной Германии и Румынии, тогда как ни одна книга о Павлике Морозове не попала в эти политически важные «советские колонии».

Распространение письменных текстов не было единственным способом пропаганды Тимура среди юношества. В 1940 году режиссер Александр Разумный снял по повести детский блокбастер; фильм имел такой успех, что Гайдар немедленно приступил к работе над его продолжением. «Клятва Тимура» вышла в свет в 1942-м, через год после гибели писателя на фронте. Кино оставалось чрезвычайно популярным среди советских детей, у которых была практически неограниченная возможность ходить в кинотеатры — советские педагоги из поколения в поколение высказывали свои опасения относительно пагубного влияния кинематографа. С середины 1930-х годов решением этой проблемы стало продвижение детских семейных фильмов. Ясно, что фильм о Павлике Морозове не мог попасть в эту категорию, и наоборот, фильм о социально активном, но послушном и обаятельном мальчике имел все шансы на успех.

В то же время интересно отметить такой факт: когда повесть Гайдара вышла впервые, ее оценка не всегда была комплиментарной. В 1941 году, например, журнал «Пионер» опубликовал несколько писем детей с жалобами на то, что Тимур, по их мнению, «неуверен в себе» и слабо выражает свое несогласие.

Подобная терпимость в отношении пусть даже доброжелательной критики официально одобренной повести — явление исключительное; оно указывает на высокую степень уверенности властей во всеобщей популярности книги среди детей. Устная история полностью подтверждает это впечатление: даже те взрослые, которые критиковали другие аспекты советской жизни, сохранили теплое чувство к этому герою. Например, мужчина, родившийся в 1935 году и бывший активным диссидентом в 1970-х — начале 1980-х, вспоминает, что ему нравился фильм, и сравнивает Павлика Морозова и Тимура в пользу последнего: «Он, по крайней мере, хотел помогать людям». Женщины того же поколения, которых я интервьюировала, при упоминании Тимура просто млели. «Мы в это время (т.е. когда вышел фильм. — К.К.) были уже подростки… И мы были в него просто влюблены…» — вспоминает одна из них (1931 г.р.). «Он был светоч для нас», — добавляет другая.

Еще одним доказательством необыкновенной популярности этого героя служат регулярно появлявшиеся в детской прессе уважительные ссылки на него: «Тимур бы так никогда не поступил» (или «сделал бы по-другому»). В 1944 году в «Пионерской правде» появилась статья «Обходился же Тимур без няньки». В ней подвергались критике дети-лентяи, прибегавшие к лживым уловкам, чтобы увильнуть от работы: например, маме они говорили, что не могут помочь ей в домашней работе, так как должны делать уроки, а учительнице в школе — что не сделали домашнего задания, так как были заняты работой по дому.

Наиболее действенным методом поощрения детей в их желании быть похожими на кумира была организация команд «тимуровцев»: они собирали металлолом и другое вторсырье, разносили почту, собирали деньги на боевые самолеты, помогали нянчить детей, участвовали в проверке затемнений и других мер противовоздушной обороны.[205] Создание самоуправляемых детских тайных обществ наподобие команды Тимура в 1930-х годах вызвало бы недовольство у любого советского официального лица, в чье поле зрения попала бы такая организация — тогда такие инициативы строго преследовались. В 1940-х годах отношение к ним стало немного менее жестким, но они по-прежнему находились на грани допустимого. В 1944-м Лев Кассиль опубликовал приключенческую повесть «Дорогие мои мальчишки», в центре которой находилась группа мальчиков из волжского городка, по секрету от взрослых игравших в романтическую игру и называвших себя «синегорцами». Позже они активно участвовали в антифашистском сопротивлении. Центральный конфликт книги заключается в конфронтации между «синегорцами» и руководительницей местного Дома пионеров, считавшей их деятельность незаконной. Так же как и в «Тимуре», эту придирчивую воспитательницу поправил старший товарищ — секретарь городского комитета коммунистической партии. Он сначала пожурил мальчишек за скрытность, но потом решил, что их деятельность безвредна, и дал свое отеческое одобрение.