— Да я вроде не позволяла ничего, — растерялась девушка. — Мы просто заговорили, и все.

— Но и не запрещала. Ты же относишься ко мне как к человеку, а не как к вещи… в отличие от настоящего путника.

— Потому ты от него и не убежал, да? Не можешь ослушаться хозяина?

— Еще как могу, — оскалился крыс — Почему, думаешь, нас опоенными и связанными при седлах таскают? И убежать, и укусить, и горло перегрызть…

— Врешь небось, — боязливо сказала Рыска, отодвигаясь на другой край постели.

Альк презрительно щелкнул зубами:

— Я же предупреждал, что ты не получишь с общины и телячьего хвоста. Зачем платить, если можно взять даром, а весковую дурочку прикопать у дороги, навсегда заткнув ей рот? Как только я бы удрал, он бы вас убил.

— И тебе стало нас жалко? — недоверчиво уточнила девушка.

— Нет, своей чести. Может, я и обманщик, но не подлец.

— Признавайся, — строго велела Рыска, — что ты собирался сделать с путником?

— Просто поговорить. Честное слово. Он был одним из тех, кто сделал меня… таким, и наверняка знает, как отыграть все обратно.

— И ты действительно поблагодарил бы его и отпустил? — хмыкнул Жар. — Даже не попытавшись отомстить?.

— Это можно устроить и позже. Без вашего участия.

— Больше мы тебе путников ловить не станем! — торопливо предупредила Рыска.

— Что ж, тогда остаются Мирины Шахты и пятьдесят златов, — не стал спорить крыс.

— Сто, — твердо поправил вор.

— Вымогатель!

— Лжец!

Альк и Жар с одинаковым прищуром уставились друг на друга. Крыс вздыбил загривок, а парень спросонья и так был изрядно лохмат.

— Риск удвоился, крыска, — не отступал вор. — Значит, и плата тоже.

— Ладно, — сдался Альк. Рыске даже показалось, будто он возражал просто для вида — иначе весчане решат, что могут слупить с него и двести. — Но это — конечная цена.

— Если больше никакой гнили не будет, — уточнил Жар. — А ну, рассказывай нам все и по порядку!

— Иначе с места не тронемся! — воинственно поддержала девушка.

— Не, давай лучше тронемся, — спохватился вор. — А то что-то заспались мы, вон уже как светло! Пусть по пути распевает.

— Угу, только рифмы подберу, — огрызнулся Альк. — «Всё» им! Да вы, босяки, и половины не поймете.

— А это уж твоя задача — объяснить. — Жар плюнул в кострище. Шипения не последовало, но парень все равно потоптался по углям сапогом, не оставляя пожару шансов. — И если мне твои песенки не понравятся, раскручу за хвост и запущу вить гнездо на елке, понял?

— Гляди, как бы тебя самого с нее снимать не пришлось, — зашипел крыс, пятясь от потянувшейся к нему руки. Впрочем, Жар помнил о судьбе путника и тянулся не слишком ретиво.

— Эй, кончайте ссориться! — вмешалась Рыска, подхватывая Алька и запихивая за пазуху, чтоб без помех сложить покрывало. — Вон уже по дороге кто-то едет.

— Пропустим — и за ними, — решил вор.

Крыс закопошился, пытаясь взобраться к вороту, но не сумел и затих.

— Дурак. Это воловья упряжка, она еле тащится, и через пол-лучины нам все равно придется ее обгонять.

— Сам дурак! Если мы выскочим из леса перед их носами, они нас точно запомнят!

— И что с того?

— А вдруг за нами погоня? И эти типы расскажут, куда мы направились?

— Ты собираешься так и ехать по тракту? Вдвойне идиот.

Рыске снова пришлось вклиниться между спорщиками.

— А ты что предлагаешь?

— Свернуть на ближайшей развилке. Тем более что тракт все равно делает крюк, заходя в Зайцеград. День, а то и два потеряем.

— Зато дорога хорошая, — настаивал Жар, не желая признаваться, что другой попросту не знает. — Мы тут за час больше проедем, чем тропами за полдня.

— Погоня тоже, — саркастически напомнил Альк. — Кстати, откуда она возьмется-то? Берек ни с кем, кроме племянника, поговорить не успел.

— Ну мало ли, — смутился вор. — Может… может, ее Сурок за Рыской выслал!

— Ой!

— Не пугай девку! — Крыс сердито заелозил под Рыскиной рукой, в испуге прижатой к груди. — Никто за ней через всю страну не помчится.

— Но ты же сам говорил…

В просвете между деревьями показалась телега. Ее действительно тянули четыре вола, и, судя по труду, с которым они переставляли копыта, в мешках на возу лежала соль.

— В любом случае — мы ее пропускаем, — торжествующе заметил Жар.

— Слушай, чернуля, тебе действительно хочется делиться с этим жульем златами? Пусть уматывает вместе со своей погоней, а мы спокойно доберемся до Шахт.

— Действительно, — отрезала Рыска. — И давайте уже поедем хоть куда-нибудь, а то как бы снова здесь не заночевать!

* * *

— Направо, — привычно скомандовал Альк.

Тропа напоминала нитку, выдернутую из полотна дороги, измятую и тонкую. Если б не крыс, на нее б даже не обратили внимания.

— Вот еще, — заупрямился Жар. — Доедем хотя бы до нормального перекрестка.

— На нем же тебя и повесят другим татям в назидание.

— Ты что, все стежки в Ринтаре знаешь? — удивилась Рыска.

— Вот еще. Я знаю, куда мне надо, а остальное — дело дара.

— Так ты действительно путник?

— Видун, — хмуро поправил Альк.

— А какая разница? — В веске говорили и так, и эдак, «видун» считалось более просторечным и даже чуток оскорбительным — в лицо путника так никогда не называли.

— Сама не догадываешься? Видун видит, а путник ходит. Сворачивай давай, пока никого нет.

— Как он ее вообще заметил? — проворчал Жар, направляя корову вслед за Рыскиной. И, снова поравнявшись с подругой, возмущенно ахнул: — Вот паразит!

Рыска опустила глаза и обнаружила, что Альк с удобством любуется окрестностями через прогрызенную в платье дыру. Снаружи казалось, будто он выглядывает у девушки из живота.

— Ты что наделал?! — Рыска схватилась за ткань. На расправленном дырка оказалась вдвое больше, с измочаленными краями — такое уже не заштопаешь, заплату на полживота класть надо.

— Этой ветоши все равно давно пора на помойку.

— Но другого платья у меня нет!

— А то, из беленого полотна?