Филипп составил небольшое послание Ярлу Бардену Тихому, в котором открыто попросил поддержать его семью на суде, вкратце изложив причины. Затем запечатал письмо сургучом с оттиском фамильного герба и отложил его в сторону.

Следующее письмо трем старейшинам Йефасы написать оказалось куда сложнее. Граф крепко задумался, смотря на листы чистой бумаги, лежащих перед ним

Йефаса находилась южнее Брасо-Дэнто, в двух неделях пути верхом, и входила в королевство Большой Глеоф. Именно там располагалась негласная столица вампиров, где по традиции собирался совет, и туда же все Старейшины отправляли бумаги по наследованию, спорам и требованиям.

Замок, в котором жили Старейшины, управляющие этими землями, находился чуть поодаль от города и стоял на берегу реки Йеф. Огромный, обнесенный с четырех сторон невысокими стенами из камня, он возвышался над равниной и рекой подобно стражу. Но из-за того, что рядом с ним часто пропадали люди, народ дал этому замку не какое-нибудь грозное и величественное имя, нет. Его нарекли просто и немного пугающе — «Молчаливый замок».

В Йефасе жила состоящая из трех вампиров семья Старейшин: Асска фон де Форанцисс, Летэ фон де Форанцисс и Пайтрис фон де Форанцисс.

Летэ и Пайтрис были самыми древними Старшими — эта семейная чета отсчитала уже более полутора тысяч лет за своими плечами. В отличие от своей суженой, Пайтрис, которая веками спала в пещерах под замком, абсолютно не интересуясь внешним миром, Летэ смог сохранить внешность человека и принимал активное участие в жизни Йефасы и пользовался абсолютным авторитетом. Ему помогала его дочь, Асска, которую удочерили больше тысячи лет назад.

Одним из военных трофеев семьи фон де Форанцисс стала кровь одного из свергнутых Старейшин, которую и отдали прекрасной Асске. Девочке повезло — в конце Кровавой войны она вошла в цветущий и нежный возраст, когда женщины особо привлекательны.

После войны уставшая Пайтрис ушла в пещеры, где растеряла человечность и провела во сне тысячу лет, лишь изредка просыпаясь для участия в Советах. А Летэ заменил Пайтрис на собственную дочь и сделал из нее свою жену.

Филипп написал подробный доклад о выясненных обстоятельствах смерти Гиффарда, его обещании семье фон де Тастемара и, перечитав письмо десятки раз, убедился, что оно оформлено достаточно аргументированно. И хотя граф не мог в открытую просить Форанциссов о поддержке, но послание Филипп написал так умело, что не оставалось сомнений в том, кому по праву должен достаться дар Гиффарда.

После этого граф составил еще три письма, чуть более свободных по содержанию, чем доклад в Йефасу, но не таких теплосердечных, как послание Ярлу, который очень лояльно относился к роду Тастемара.

Эти три письма были адресованы следующим старейшинам: Горрону де Донталю, советнику при короле в Крелиосе, в состав которого входил и Солраг, барону Теорату Черному в Летардию, которая находилась западнее Большого Глеофа и не граничила с Солрагом, и, наконец, Ольстеру из Бофраита, небольшому помещику.

В тот же вечер гонцы вскочили на коней и покинули Брасо-Дэнто, чтобы в кратчайшие сроки исполнить распоряжение графа и доставить письма нужным господам лично в руки.

***

На следующее утро Йева, тихо шелестя юбкой, вошла в камеру Уильяма с очередным кувшином крови в руках.

— На вас все прекрасно заживает. Даже крупные раны уже затягиваются и покрываются корочкой, — сказала она, проводя пальцами по телу вампира, когда тот послушно снял рубаху по ее просьбе.

Йева сняла повязки и обработала мазью лишь некоторые из его ранений.

— Да, уже ничего не болит, — довольно сказал Уильям. — Все благодаря вам.

— Скорее благодаря свежей крови, — смущенно улыбнулась Йева, сгребая бинты в кучу.

— Крови… Да, но кровь-то не с неба берется, — расплылся в ответной улыбке Уильям. — Где вы ее берете? Если честно, то я стараюсь не думать об этом, но все же…

— У преступников. В городе есть общая тюрьма, куда попадает всякий люд, обвиненный в преступлениях средней тяжести. А здесь, в этом же крыле, заключены под стражу те, кому назначена смертная казнь: убийцы, насильники, бунтари. По бумагам наказание приведено в исполнение через обезглавливание, а по факту они сидят внизу и умирают чуть позже.

— Понятно. У вас что, весь замок — вампиры?

— Нет-нет. Только Тастемара да некоторая прислуга — вот и все. Отец старается жить по людским законам и не выпячивает свое происхождение. А народ лишь толкует меж собой, что он продал душу демонам.

— И как люди реагируют? — удивленно спросил вампир. Он с ужасом вспомнил, как его камнями закидали обозленные жители Вардов, и вздрогнул.

— Никак. Мелкому люду все равно, кто правит ими, лишь бы еда была на столе, дровишки в печи да баба теплая в кровати. А мелкие дворяне уже смирились, ведь и им неплохо живется.

— Странно.

— Что странного?

— Когда Бартлет ввел меня в город, люди возненавидели меня лишь за то, что я стал не таким, как они. А к вашему отцу относятся лояльно?

— Ах, вы вспомнили тех отвратительных горожан, — девушка поджала губы и нахмурилась. — Ну, как бы объяснить… Мелкий люд только на таких же мелких и кидается. На тех, кто сильнее и обладает большей властью, они даже смотреть боятся.

Воцарилась неловкая минута молчания — Уильям не знал, что ответить. Йева, увидев, что Уильям не собирается пить кровь при ней, направилась к выходу.

— Я завтра заберу кувшин, Уильям.

— Спасибо, Йева. — Он благодарно кивнул, на мгновение залюбовавшись её бронзовыми локонами.

Йева уже в проеме двери обернулась, встретилась взглядом с Уиллом и тоже улыбнулась, чуть зардевшись краской. Она собиралась было переступить через порог не смотря вперед, как вдруг столкнулась с графом, стоящем в коридоре. Тот держал в руках какой-то свернутый листок. Йева не заметила, как в холодных синих глазах отца, окруженных сеточкой мелких морщин, на мгновение промелькнула искорка веселья.

— Простите меня, отец.

— Ничего страшного, ступай.

Когда быстрые шажки стихли, Филипп вошел в камеру и сразу же отметил приятную перемену в молодом вампире: тот словно стал выше из-за того, что перестал сутулиться, лицо посветлело, а глаза засияли.

— Здравствуйте, господин. — Уильям уважительно поклонился графу, чувствуя на себе изучающий взгляд.

— Доброе утро. Я вижу, что ты стал выглядеть гораздо лучше. Раны зажили?

— Почти все. Остались лишь крупные, да и те уже не болят.

— Замечательно, — сказал Филипп. Он взял стул, привычно поставил посередине комнаты, как и в ту ночь, и так же сел, сложив руки с листком на коленях. Уилл, не дожидаясь просьбы, опустился на кровать. — Как ты здесь проводишь время? Кровью наедаешься?

— Читаю, дремлю время от времени, правда, не могу полноценно уснуть. — Уильям показал на раскрытую книгу, которая лежала обложкой вверх. — Кровью… Да, наверное…