– А я бы на их месте на турбазу рванул, – пробормотал Бабкин, не отрывая взгляда от дороги. Он чертовски устал: весь день за рулем, на обратном пути нужно попросить Илюшина сменить его… Хотя еще неизвестно, что это будет за обратный путь. – Там надежнее.

– Это в книжках только надежнее. Там куча народу околачивается. От бомжей до фотографов, которым нужна подходящая натура.

– Закопал диадемы под памятником юному горнисту…

– Эй, юный горнист! – озабоченно позвал Макар. – Ты поворот пропустил.

Бабкин дернулся и затормозил.

Сквозь лес просачивались сумерки, словно земля источала чернильный туман. Зеленая точка на экране приблизилась к пиктограмме домика.

– Да, Бурьяново, – подтвердил Макар. – Сдай назад – и шуруем туда.

Сергей почесал в затылке.

– Слушай, большое оно, это Бурьяново?

– А что?

– Боюсь, мы там будем заметны, как вошь на лысине. Если поселок маленький, они все друг друга знают. Эти пятеро сейчас должны быть начеку, как сторожевые овчарки. У них товара на много миллионов. Я бы на их месте в каждую тачку вглядывался с лупой.

– Что ты предлагаешь?

– Подъедем ближе, «Рено» бросим где-нибудь в кустах. А сами прогуляемся. Поищем, где они.

– То есть тачку ты светить боишься, а рожи наши – нет!

– Почему это наши? – усмехнулся Бабкин. – Твою. Ты пойдешь, у тебя морда неприметная. А я буду где-нибудь возле околицы ждать, как девица возлюбленного на свидании.

Он вырулил на дорогу, по которой уехал Садыков.

– А если они возьмут диадемы и сразу рванут в Москву? – сказал Макар. – А мы с тобой шарахаемся пешком по этому поселку как лохи? Нет, мой предусмотрительный друг, никакого разделения труда. Давай сразу в поселок, а там решим по ситуации.

Бабкин вздохнул, но подчинился.

Две белые машины бросились им в глаза сразу, едва въехали в Бурьяново. Они стояли на пригорке и выглядели так, словно были брошены владельцами. Рядом чернело старое пепелище, поросшее травой.

– Смылись что ли?

Но Илюшин, приглядевшись, обнаружил за пепелищем, в глубине яблоневого сада, небольшую постройку – подобие дачного дома с верандой, затянутой пленкой. Там горели окна и звучали голоса.

– Хозяйство кого-нибудь из этих пятерых, – вполголоса сказал Бабкин. – Пошли на разведку.

«Рено» отогнали к деревьям. И под тонкое пение комаров двинулись к цели, стараясь держаться в тени корявых стволов.

– Разведчики, блин, – про себя ругался Сергей. – Детский сад на выгуле.

Задняя стена дома поросла крапивой в человеческий рост высотой. Сергей присел на корточки, подбираясь ближе к окну.

– Ты телефон отключил? – над ухом у него спросил Макар. Бабкин шепотом выругался и переставил сотовый на беззвучный режим. «Вот так и палятся партизаны».

Он уже не разбирал, кто его кусает – комары или крапива. Осторожно привстал, заглянул в окно и сразу же присел.

– Что там? – шепнул Илюшин. Его комары почему-то облетали стороной, сосредоточившись вокруг Бабкина.

– Сидят. За столом. Все пятеро.

– А диадемы?

– Без понятия. За их спинами не видно.

Бабкин дал по шее озверевшему комару, пытавшемуся добраться до его сонной артерии, и тихо сказал:

– Вот мы и в логове бандитов. Какие будут распоряжения, командир?

Злорадства он скрыть не сумел. С самого начала план Илюшина вызывал у него сомнения, о чем он не забывал напоминать на каждом шагу. И вот результат: они сидят в крапиве, насмерть искусанные комарами, и диадемы-то, конечно, в десяти метрах от них – но что с того проку? Садыков не зря взял с собой четверых друзей. Бабкин подозревал, что как минимум у двоих с собой стволы – судя по оттопыренным курткам.

– Для начала давай подождем, – невозмутимо отозвался Макар. За эту невозмутимость Бабкину временами хотелось его придушить. Вопреки распространенному мнению, хладнокровные люди не всегда вызывают восхищение. Пусть бы Илюшин растерялся, признал, что поражение близко, что замыслы его потерпели крах и теперь ему на что рассчитывать, кроме божьей помощи. Ну, или помощи друга.

Тут-то он бы и помог.

– А чего ждать? – проворчал Бабкин. – Я тебе предскажу лучше всякой гадалки. Они пять минут отдохнут, возьмут диадемы и тронутся в обратный путь. Их в Москве скупщик ждет, надо торопиться. А мы поплетемся за ними. Как муравьи за тлей, – зачем-то добавил он.

Илюшин заинтересованно взглянул на него.

– Муравьи? – переспросил он. – За тлей?

– Да не важно, за кем.

– Как ты себе представляешь тлю?

Бабкин прошипел неразборчивое.

– Нет, ты скажи, – не отставал Макар.

– Нас сейчас накроют, если ты не уймешься!

– А потом расскажешь про тлю?

– Нет!

– Когда все закончится?

– Да оно уже, считай, закончилось. Если только ты не хочешь ментов навести на диадемы. Я бы так и сделал.

– А я бы еще подождал, – пожал плечами Илюшин. – Здесь тепло и уютно. Комарики поют… Чисто соловьи!

Бабкин беззвучно, но быстро прижал ладонь к горлу и убил еще пятерых соловьев. Открыл рот, чтобы предложить вернуться к машине – там хоть не так кусают, но тут хлопнула дверь.

Оба вжались в стену.

– Слышь, народ. Может, искупаемся на дорожку?

– Я плавки не взял…

– А без плавок чего, не судьба?

– Да стремно как-то.

На крыльце затопали, до Бабкина донесся запах сигаретного дыма.

– Яйца полоскать боишься?

– Ага. Анекдот знаешь про «плюс два или минус два»?

– Не знаю. Расскажи!

Бабкин и Илюшин молча выслушали анекдот. Когда рассказчик умолк, на крыльце заржали так, что вздрогнула крапива.

– Не, у нас тут серьезной рыбы не водится.

– А девки водятся?

– Несерьезные девки! – сострил кто-то.

– Слышь, Олег! Как с девками-то?

– Проверить бы надо.

– Ну так чего, идем?

Бабкин не верил своим ушам. Они что, в самом деле собираются купаться, оставив диадемы в домишке? Или захватят их с собой? При мысли о том, что на берегу речушки кто-то бросит в рюкзаке украшения из бриллиантов, золота и сапфиров, его разобрал нервный смех. Черт возьми, да они просто идиоты, эти пятеро! Везучие идиоты!

Он толкнул Илюшина под руку. Тот приложил палец к губам.

– Топайте, я останусь! – послышался голос.