Кто его знает…

Могла бы остаться с Иваном – как звезда с неба – без документов и определенного места жительства.

Надолго ли хватило бы ему такого счастья?

Островок исчез навсегда…

Но больше всего меня мучило кое-что другое, чего я не могла постичь. Я представляла, что после этого прыжка во времени и благополучного возвращения все в жизни должно измениться. Абсолютно все, а не только то, что я перестану заикаться.

А кроме этого, больше ничего не изменилось! Я не смогла повлиять на отношения родителей, о чем мечтала больше всего, а вместе с тем и на свою дальнейшую судьбу со всеми ее невзгодами. Их развод, мои интернаты остались при мне. И это казалось несправедливым. Почему-то я была уверена, что, вернувшись назад, застану другую картину. Например, свою уцелевшую семью – отца и мать, – к которым буду ездить в гости, заботиться о них, у меня будут другие воспоминания и другой характер, возможно, другая профессия – та, которую они выберут для меня на семейном совете, как это обычно бывает, и ни за что не выбросят в мир незащищенной. Ничего из этого не случилось. Все осталось так, как есть.

Видимо, мне было позволено сделать только одно исправление, одно маленькое исправление, которое все равно никоим образом не повлияло на ход событий, на мою жизнь в целом.

Зато я отыскала Ярика – Ярослава Николаевича Сайко. Слава Интернету и социальным сетям! Он жил в этом же городе. Не скажу, что он очень обрадовался, но согласился на встречу. Она была достаточно короткой и не такой веселой, как можно представить.

Он совсем не был похож на того влюбленного в меня мальчика, с которым мы воспитывали бабочек и качались в гамаках среди звезд и деревьев. Он не помнил о том дне, когда какой-то преступник испортил колеса родительской машины. После этого она портилась тысячи раз, разве запомнишь один из них?..

Мы разговаривали на улице, так как он категорически отказался принять мое приглашение посидеть в кафе, хотя я сто раз намекнула, что угощаю. Он неловко прятал ноги в старых кроссовках под скамейку, а на его щеках проступал нездоровый румянец, изо рта пахло мандариновой коркой, которую обычно жуют, чтобы заглушить запах водки. Сообщил, что окончил летное училище, успел немного поработать – совсем немного – и пошел обвал, из которого он так и не смог выкарабкаться.

Все, как у всех. Двое детей. Жена… Вместе не живут уже пятый год. Родители умерли: мама от рака, отец ушел за ней ровно через год.

– Как будто не жил… – хмуро добавил он, когда мы прощались. – Кроме нашего двора, и вспомнить нечего. Там мы были счастливы. Помнишь, как сидели на пожарной лестнице и я сказал, что хочу на тебе жениться? А как встречали первый снег! Всем двором! Разве сейчас так бывает? Каждый за себя. С соседями даже не здороваюсь… Все надоело. Вот та-ак!

Я обняла его, похлопала по плечу и быстро ушла.

Если бы…

Если бы он знал, что ему случайно будет подарена жизнь, воспользовался бы этим шансом?..

…Временно живу у Томочки.

Хотела снять квартиру, но этим нужно заниматься, а времени на осмотр помещений нет – я приняла предложение Олега и теперь неистово готовлюсь к запуску программы.

Олежек доволен, помогает всем, чем может, обустраивает новый павильон для съемок и страшно радуется, что я вылечилась. Видит в этом свою заслугу. Я, конечно, делаю вид, что так оно и есть…

Я готовлюсь к новой работе и переезду. Хотя Томочка меня не торопит. Наоборот, хочет, чтобы я оставалась в ее опрятной квартире «сколько нужно, хоть навсегда». И смотрит виноватыми глазами. Она всегда чувствовала ответственность за другого.

А мне смешно. Я ничего у нее не спрашиваю, но и так видно: она светится, хотя при мне старается надеть на лицо маску скорби. Такое уж воспитание… А зря!

Я тоже свечусь. И полностью разделяю ее эмоции. Мне осталась неделя до официального развода, ей, даст Бог, столько же до желанного замужества. На этот раз она не упустит свой шанс, и я всячески ее в этом поддержу. Она похорошела, – очевидно, пустота в ее душе быстро зарастает. Я тоже выгляжу неплохо. Ведь и я возвращаюсь к себе. Мне больше не снится башня – я дошла до нее и разрушила. Меня больше ничего не сдерживает!

Это ни с чем не сравнимое чувство. Как будто долгие годы прожил в другой стране, а теперь открываешь для себя родную землю. Почти в прямом смысле!

Вблизи вижу каждую травинку и каждую каплю на ней. Каждый глоток воздуха переполняет меня радостью и покоем. Кругом я слышу музыку. Даже если она звучит из плотно прижатых к чьим-то ушам наушников или за стенами многоэтажки. Никто ее не слышит – а я слышу! Ведь я слышала ее всегда. Только забыла об этом.

Десятки лет я стремительно отдалялась от себя – от той Ники, для которой было лучше умереть, чем двигать плавниками в теплой и мутной воде, глотать наживку и жиреть в тихой заводи.

Лучше стать под холодный душ и заставить себя проснуться.

Оказывается, если со всей силы распахнуть дверь, о которой говорила Аделина Пауловна, в направлении «на себя», она может хорошенько дать тебе по лбу.

Неплохая терапия: постепенно приходишь в себя и видишь, что путь за этой дверью не обрывается. Не может оборваться!

Наверное, с этого я и начну свою первую программу. Мы должны временно отступить, получить по лбу, чтобы увидеть перспективу.

И себя в ней – не зажирели? И пойти дальше.

…На улице – дождь. Первый дождь после жары. Дрожит в воздухе, такой мелкий, без капель, словно небесный садовник решил побрызгать землю из пульверизатора.

Все это не такое уж долгое время, пока я заканчивала неотложные и скоротечные дела, не переставала думать о главном…

Иван Александрович Вильде, улица Октябрьская, 7.

«Любовь с фантомами: миф или реальность?» Все-таки нашла свою старую вырезку из газетенки, в которой перебивалась с хлеба на воду много лет назад.

Никогда не знаешь, чем отзовется случайно сказанное слово. Въелась в эту статью глазами, как домохозяйка, для которой и писала эти небылицы. Конечно, не нашла там ничего полезного для себя. Кроме нескольких заключительных строк: «Можно прожить всю жизнь и ни разу не столкнуться с чудом. Можно столкнуться – и пройти мимо него с пучком редиски в сумке и мыслями о ценах на колбасу. А можно просто пойти навстречу…»

Но это написано так, между прочим, и – для других. Я колебалась: какой может быть эта встреча? То есть я должна «броситься на шею» (а меня, кстати сказать, ни минуты не оставляла такая мысль!) человеку, который этого не ждет.

Значит, начать все заново? Зачем?

И еще одно беспокоило меня. То самое: не нафантазировала ли я себе всю эту «любовь с фантомами»?..

Вдруг вспомнила, что у меня есть окончательный тест на проверку своей ненормальности, на которую так красноречиво намекал Мирось, когда мы подавали заявление на развод. Этот тест – мое письмо.