— Я о перемещении генерала Петрова, — сказал нарком. — Не вы ли сделали Сталину такое предложение?

— Что вы, Николай Герасимович, у меня и мысли такой не было! Генерал Петров отличный вояка, я сам удивлен решением Ставки.

Кузнецов, однако, заметил, что не Ставка решала этот вопрос, а командующий Крымским фронтом генерал Козлов. Если все произошло, минуя Военный совет флота и командование СОР, то есть смысл телеграфировать Верховному главнокомандующему.

— Теперь я знаю, что мне делать, — повеселел Октябрьский.

Комфлот сел за стол, вырвал из своего блокнота листок и стал писать: «Экстренно. Москва, товарищу Сталину. По неизвестным причинам и без нашего мнения генерал Козлов, совершенно не зная командующего Приморской армией генерала Петрова, снял его с должности. Генерал Петров — толковый, преданный командир, ни в чем не виновен, чтобы его снимать. Наоборот, Военный совет флота, работая с генералом Петровым под Одессой и сейчас под Севастополем, убедился в его высоких боевых качествах и просит Вас, товарищ Сталин, присвоить генералу Петрову звание генерал-лейтенанта, чего он, безусловно, заслуживает, и оставить его в должности командующего Приморской армией. Ждем Ваших решений».

В тот же день Октябрьский получил ответ, но не от Сталина, а от генерала Козлова, штаб которого находился в Краснодаре: «Петрова оставить командующим Приморской армией. Черняк назначается вашим помощником по сухопутным частям. Основание: указание начальника Генерального штаба Красной Армии маршала Шапошникова».

Кузнецов узнал о телеграмме Октябрьского от Верховного, который вызвал его после того, как прочел депешу.

— Вы хорошо знаете Петрова? — спросил Сталин, едва Николай Герасимович вошел к нему.

За столом Кузнецов увидел Молотова и Маленкова. Они поглядывали на наркома. Николай Герасимовичи не сообразил, чем вызван вопрос Верховного, но ответил сразу, не раздумывая:

— Знаю, товарищ Сталин. Петров — умный, храбрый генерал. В обороне Одессы, как вам известно, он хорошо проявил себя. И сейчас умело организует под Севастополем боевые действия наших войск.

— Умело? — сердито переспросил Сталин. — Тогда почему наши войска отступают? Создалась угроза захвата главной базы флота.

— Там крайне недостаточно наших войск, почти нет боеприпасов, а корабли хотя и доставляют туда войска и технику, однако это капля в море!

— Все просят дать войска и оружие, — бросил реплику Молотов. — А где их взять?

— Чаще просят военные моряки, — усмехнулся Маленков, глядя на наркома ВМФ.

Кузнецов промолчал, он ждал, что скажет Верховный. А тот о чем-то размышлял, потом, взглянув на наркома ВМФ, сказал, что Октябрьский и Кулаков просят оставить генерала Петрова в должности командующего Приморской армией и присвоить ему звание генерал-лейтенанта. Но поможет ли это обороне Севастополя?

— Я бы просил вас рассмотреть просьбу Военного совета Черноморского флота, — ответил Николай Герасимович.

— Вы об этом говорили с Октябрьским? — Сталин так жестко посмотрел ему в лицо, что наркому ВМФ стало не по себе.

— Да, я высказал ему свое мнение.

— Какое же это мнение? — вскинул брови Верховный.

— Я считаю, что Козлов, прежде чем решать кадровый вопрос, должен был узнать мнение Военного совета флота, а не рубить сплеча.

— Сделаем так, как просит Военный совет Черноморского флота. — Сталин прошелся вдоль стола, остановился рядом с Кузнецовым.

— Когда стартуют десанты? — спросил он.

— Завтра, двадцать шестого декабря, начинается их высадка. Будучи на юге, я лично переговорил об этом с командующим Азовской военной флотилией адмиралом Горшковым. Он собрал более ста морских судов, но если на море поднимется шторм, им придется туго. Капитан 1-го ранга Басистый поведет отряд кораблей в Феодосию и там высадит людей. — Кузнецов заметил, как глубоко вздохнул Сталин, поэтому добавил: — В десант выделены самые опытные командиры, так что все будет хорошо. Я уверен.

— Будем надеяться. — Сталин взглянул на наркома. — Держите меня в курсе событий.

К Севастополю подходили крупные военные корабли. Над морем висел серый туман, было пасмурно, и «юнкерсы» налетов не совершали, что было на руку морским пехотинцам. Крейсера «Красный Кавказ» и «Красный Крым», лидер «Харьков», эсминцы «Незаможник» и «Бодрый» доставили в город подкрепление — 79-ю морскую стрелковую бригаду полковника Потапова. Вернулся в Севастополь и комфлот Октябрьский, он держал свой флаг на крейсере «Красный Кавказ». Во время швартовки крейсера Октябрьский увидел на причале генерала Петрова.

— Ждет пополнения, хочет сразу бросить людей в бой, — сказал комфлот, глядя на члена Военного совета Кулакова.

Его голос заглушали взрывы — это вела огонь по кораблям вражеская батарея. То там, то здесь кверху поднимались белые столбы воды, снаряды рвались неподалеку от кораблей, и комфлот волновался, как бы не пострадали крейсера и эсминцы. Но корабли подошли к причалу, не потеряв ни одного человека!

— Было бы вот так в бою: пошел, ударил по врагу, опрокинул его, а сам потерь не имел! — улыбнулся комфлот.

На его слова Кулаков ответил без улыбки:

— Мечты, мечты, Филипп Сергеевич. Потери мы несем, и немалые…

Горечь войны теперь была с Кузнецовым всегда, даже в канун нового, 1942 года. Лишь разгром немцев под Москвой вселил в него уверенность, что не так плохи наши дела, как думалось. И все же: как долго продлится война и что еще надлежит в ней сделать флоту?..

— Я не пророк, Лев Михайлович, но чует мое сердце — все это надолго, — молвил Николай Герасимович. — А ты куда собрался?

— В буфет, перекусить, потом вернусь. — Галлер улыбнулся. — Я тут буду до утра, как решено. А вас, наверное, уже ждут…

Николай Герасимович спешил домой на улицу Серафимовича, где он сейчас жил. Вчера прилетела жена, и они решили вместе встретить Новый год.

Уже накрыли на стол, когда в гости пришел генерал Жигарев, старый знакомый Кузнецовых.

— Как живешь, холостяк? — весело спросил Павел Федорович, заходя в квартиру. Он увидел супругу Николая Герасимовича и смутился. — Я вас приветствую, Вера. — Жигарев поцеловал ей руку. — Значит, решили проведать Николая Герасимовича?

— Представилась возможность прилететь в Москву на несколько дней, — улыбнулась Вера Николаевна, приглашая Жигарева к столу. — Вы хорошо сделали, что пришли…

Веселье было в разгаре, когда Николаю Герасимовичу позвонил из далекого и вьюжного Полярного адмирал Головко. Поздравив Кузнецова с Новым годом, он сообщил: самолеты «харрикейн», о которых спрашивал нарком, североморские летчики освоили, свободно летают на них на боевые задания. Первую английскую машину обуздал Борис Сафонов, он же и заявил, что самолеты «харрикейн» весьма старые.

— Есть у англичан истребители получше — «спитфайры», — слышался в трубке голос комфлота. — Но их почему-то нам не дают. Может быть, вы, товарищ нарком, через главу английской военной миссии в Москве пробьете этот вопрос? — спрашивал Головко. — Нам бы штук сто для охраны их конвоев. А не мог бы нам помочь командующий ВВС Красной Армии генерал Жигарев? Вы же друзья с Павлом Федоровичем?