Это так не похоже на того Дениса, которого я знаю, что голова отказывается верить, а сердце ноет и предлагает выставить эту женщину за порог вместе с ее правдой.

Но…

Это слишком похоже на того Дениса, которого я знала до нашей с ним «любви». Он ведь правда держал любовницу — я видела ее своими глазами. Он все время с кем-то флиртует, вокруг него всегда много женщин, в основном молодых и с модной внешностью. В офисе о его похождениях сплетничают все. Тот Денис, которого я видела со стороны, выглядел именно так, как рассказывает Инна.

— Не понимаю, зачем вы все это мне рассказываете, - пытаясь прикрыться спокойствием и вежливостью, отвечаю я. — Меня не интересуют ваши отношения.

— Но тебя очень интересует мой муж, - поправляет Инна. Она даже довольна собой, судя по снисходительной улыбке, которая теперь совсем не сходит с ее лица.

Я понятия не имею, о чем с ней говорить, чтобы не выглядеть именно так, как я выгляжу: сопливая девчонка, которая надеется увести мужчину из семьи.

— Видишь ли, девочка… — Снова усмешка с видом победительницы, вытирающей о поверженную соперницу нарочно посильнее испачканную в грязи обувь. — Ты была бы просто еще одной игрушкой. Такой же ни на что не годной куклой, которая жила бы в съемной квартире и получала деньги за гостеприимно раздвинутые ноги. Но ты — Ларина. И как со всеми с тобой нельзя, вдруг папочка заругает.

— Можете что угодно говорить обо мне, но не трогайте мою семью. Они хорошие люди.

— Тебе следовало подумать семье до того, как начала трахаться с чужим мужем!

От резкого окрика на стеклянной столешнице кофейного столика начинают дребезжать стеклянные статуэтки. Я невольно вскрикиваю, потому что Инна вдруг хватает одну со стола, сжимает в руке и смотрит на меня такими глазами, будто раздумывает, в какой глаз мне воткнуть острый выступающий край.

Зажмуриваюсь, понимая, что в случае чего, у меня есть лишь две руки, чтобы прикрыться.

И закрываю живот ладонями.

Наверное, эти защитные рефлексы приходят к каждой женщине, которая носит в себе ребенка. Приходят сами собой, одновременно с зачатием.

Я сижу с закрытыми глазами несколько минут, но ничего не происходит - и от удара мир не превращается в бесконечный черный колодец.

— Ты… серьезно? — слышу дрожащий от еле сдерживаемой злости голос Инны.

Рискую посмотреть на нее и замечаю, куда устремлен взбешенный взгляд.

— Этого не может быть. Это вранье! У Дениса не может быть детей... Я… столько раз пыталась!

В голове крутятся мысли о том, что мне хочется сказать, как жаль, что все получилось именно так. Хочется какой-то человеческой развязки нашего разговора, простого финала без криков и ругани. Но так не бывает. По крайней мере, не в моей истории. Я все-таки переступила черту, которую не следовало переступать.

— Это не его ребенок, да? — В голосе Инны столько надежды, что так и подмывает соврать, подыграть ей.

— Инна, вам лучшей уйти, - пытаюсь выбрать нейтральный ответ. — Пожалуйста. Денис вот-вот вернется и ему может очень не понравится... все это.

— Он уже трахает очередную дурру! — снова срывается Инна, но снова быстро гаснет. — Ты нужна ему, чтобы добраться до папочкиных связей. Мой Денис всегда был очень тщеславным, всегда хотел забраться выше всех.

— Боюсь, вы ошибаетесь. Вряд ли мой отец обрадуется нашим с Денисом отношениям.

На секунду что-то дергается у меня в животе, как будто собственные слова зацепили предчувствие, которое начинает нарастать снежным комом. Буквально за секунды превращается в громкий набат в голове: Денис же не мог... пойти к моему отцу?

— Ты не получишь его, — уже снова полностью контролируя себя, предупреждает Инна. — Нас связывает слишком много вещей, и Денис никогда не рискнет променять их на... мимолетное увлечение.

Она больше не говорит ни слова, оставляет ключи на столике и выходит, по праву унося с собой трофей победительницы.

Мне казалось, что, когда я позволила себе увлечься Денисом, эта было начало падения. Когда мы провели вместе ночь, я упала на самое дно, и даже испытывала облегчение от того, что хуже быть уже просто не может.

Нс именно сейчас я падаю куда-то гораздо ниже дна.

Следующий на очереди — Младший.

Нужно разрубить наш гордиев узел, пока Сашка не заполнил и так уже почти выплескивающуюся чашу моего терпения.

Одна проблема: на звонки он не отвечает и в самых злачных местах, где обычно любит проводить время, его тоже нет. Я подключаю свою службу безопасности, чтобы достали брата хоть из-под земли, но даже спустя пару часов о Младшем нет никаких вестей. Он словно сквозь землю провалился, а Сашка точно не из тех людей, кто любит спрятаться от мира. Обычно он вообще всегда на виду.

Хочу сделать скидку на наш с ним разлад. Ну мало ли, вдруг снова надрался и ушел в наркотический дурман? Блядь, и ведь я буду в этом виноват.

Но ситуация неожиданно разрешается сама собой, когда на связь выходит один из моих «коллег» по фонду — личность, о которой предпочитают не говорить вслух, потому что он не то, чтобы «хороший человек». Мягко говоря.

— У меня тут мешок с говном, - как всегда без приветствия говорит «Хороший человек». — Гаворит, что твой брат. Приезжай забери, а то нарывается парень. И поговорим заодно. Есть что перетереть.

От нехорошего предчувствия реально сжимаются яйца

Через полчаса уже на месте — у «Хорошего человека» свой НОЧНОЙ клуб через который он отмывает деньги и где любит решать всякие «рабочие вопросы». Мягко говоря, я не люблю встречаться с ним здесь, как в принципе и все, кому дорога жизнь и репутация. Пару раз краем уха слышал, что несколько смельчаков вошли туда - и потом о них никто ничего не слышал. Надеюсь, Сашка не успел наболтать достаточно много, чтобы какой-нибудь любитель побегать утром в местном парке через пару лет случайно наткнулся на мои кости.

Где-то подсознательно слышу голос, который предлагает хоть тут оставить Младшего и дать ему шанс, наконец, хоть разок разгрести им же отложенную кучу. Уж тут-то я точно никак ему дорогу не переходил, и корить себя мне абсолютно не за что.

Но ведь и «Хороший человек», как и Ларин, Младшему точно не по зубам.

Я докуриваю последнюю сигарету, бросаю ее в урчу, выдыхаю — и вхожу в клетку к тигру. Даже не удивляюсь, когда два молодца берут меня «в охрану» с двух сторон и без лишних слов провожают в скрытую ото всех часть клуба, где в небольшой комнатушке «Хороший человек» как раз в процессе наслаждения приватом. Замечает меня, молча кивает в сторону диванчика и, когда танцовщица на миг замедляется, отвешивает ей крепкий шлепок по заду.

А ведь я когда-то тоже такое любил. Свобода, вседозволенность, совпадающие с возможностями желания. А сейчас, видимо, начинаю стареть: думаю, как спасти дурную Сашкину башку, хоть он и не заслужил, и где мы с Одуваном будем жить, когда официально сойдемся.