Женщина без мужа в Непале и сейчас мало чего стоит. Лишь только тогда, когда у женщины будет право на образование и тем самым на получение профессии и собственный доход, может быть, это положение изменится. Правительство надеется, что благодаря введению квот для женщин изменится в лучшую сторону ситуация в политике, среди служащих и в школах. Однако женщины, которым удалось пробиться в политику или получить высшее образование, очень редко бывают из низших каст или из сельской местности. Лучшим примером тому является Жестокая Мадам.

Лично я надеюсь на то, что когда-нибудь изменится само воспитание. Уже сегодня можно наблюдать, что родители и дети беседуют друг с другом более откровенно. Родители дают детям свободу, а в самых важных моментах дают им право принимать решение вместе с ними. Я заметила, что девочки, которые имеют право с первого класса ходить в школу, стали намного увереннее в себе. Из их матерей еще вряд ли кто-то ходил в школу, чаще всего они рано выходили замуж и у них появлялось много детей. Однако их дочери знают о недостатках слишком ранних браков, они выходят замуж позже, и детей у них меньше. Таким образом, образование, разъяснительная работа через средства массовой информации и, естественно, политические реформы являются единственным путем, чтобы вырваться из замкнутого круга бедности, чужого влияния и насилия, которому еще до сих пор подвергаются слишком многие женщины в Непале.

Однако это крайне необходимо, потому что появляются новые опасности: бедность людей позволяет сутенерам и посредникам процветать на почве торговли людьми. По оценкам одной из непальских благотворительных организаций, торговцы людьми ежегодно продают от ста до ста пятидесяти тысяч девочек и женщин и около семи с половиной тысяч детей в Индию и даже значительно дальше, в государства Персидского залива. Торговля людьми процветает и растет с каждым годом.

Причины, как и в торговле камалари, заключаются в бедности людей. Сутенеры используют доверчивость сельского населения абсолютно бессовестно. Они обещают им лучшую жизнь, прибыль для семьи, образование для детей. Методы все те же, однако сейчас, когда торговля камалари постепенно идет на убыль, уголовные банды ищут новые возможности для торговли.

Благотворительные организации устроили на пограничном переходе к Индии в Непалгандже специальную станцию. Мы побывали там с несколькими девочками из «Форума». Там каждый день стоят две сотрудницы и дежурят по восемь часов, тщательно проверяя людей, похожих на подозрительных сутенеров и их жертв.

— Мы спрашиваем подозрительных девочек об их цели, о причине поездки и проверяем документы, — рассказала нам одна из сотрудниц социальной службы. — Но торговцы людьми становятся все наглее и хитрее. Часто у них с собой находится так называемый жених в качестве маскировки, и они предъявляют полный комплект документов, то есть поддельные свидетельства о браке и рождении.

— Чаще всего попадается только мелкая рыба — абсолютно запуганные девочки, которые не имеют ни малейшего понятия, куда их везут. Заправилы остаются на заднем плане и вообще тут не всплывают. И тем не менее благодаря тому что мы здесь стоим, мы, по крайней мере, осложняем им торговлю, — добавила ее коллега.

Теперь, как рассказали нам обе женщины, торговцы все чаще и чаще надевают на девочек паранджу. Она называется бурка. Ведь в Непалгандже находится одна из самых больших мусульманских общин Непала. А если женщины носят мусульманскую одежду, которая закрывает все их тело, их невозможно проконтролировать. Религия, как и во всех странах, является очень щекотливой темой в Непале. Однако такие слабые места сразу же используют торговцы людьми. Они либо проводят своих жертв через ближайший неохраняемый пункт перехода через границу, либо через любое место на так называемой зеленой границе с Индией протяженностью более тысячи пятисот километров.

ЛАВАДЖУНИ — НОВОЕ СЧАСТЬЕ

Сейчас везде в Данге как грибы растут магазины под названием «Лаваджуни», что означает «новое счастье, новая жизнь, новое начало». На каждом третьем доме можно прочитать «Лаваджуни»: на фасаде чайных магазинов, салонов красоты, киосках, мангалах, мини-супермаркетах, швейных ателье или гостиницах. Многие из них принадлежат бывшим камалари, и все они надеются на «новую жизнь», а я радуюсь за каждую из них.

Эти мелкие предпринимательницы, которые сами строят свое собственное будущее и делают шаги к самостоятельной жизни, изменят облик Тераи. Ведь исследования показывают, что женщины вкладывают каждую заработанную рупию в семью и в детей. Однако для мужчин это является далеко не само собой разумеющимся. Некоторые отцы семейств предпочитают проигрывать свои деньги или же напиваться на свою зарплату, в то время как их жены должны сами заботиться, как им накормить детей.

Однажды вечером в Манпуре я тоже приняла решение оставить свое прошлое позади. Как проклятие, оно преследовало меня на каждом шагу. Поэтому я, недолго думая, взяла свои дневники и сложила в рюкзак вместе с тетрадками по математике и непальскому языку. До сих пор я прятала дневники, которые вела, когда была служанкой- камалари у Зиты и у Жестокой Мадам, в единственном шкафу, который был у нас в семье. В этом шкафу мы храним самые ценные вещи. Моими ценными вещами там были два фотоальбома, подаренные мне Зитой, мои дневники и украшения народности тхару, доставшиеся мне по наследству.

Каждый раз, когда мне попадали в руки эти растрепанные тетради и я перелистывала их, меня охватывала глубокая печаль по всем этим потерянным годам. Страницу за страницей я наполняла своей болью, своими заботами, своим гневом, своей тоской по родине и своими воспоминаниями. Но теперь на этом можно было поставить точку: я не хочу больше быть печальной, с этого момента я хочу смотреть только вперед.

В тот же вечер в «Нарти» я принесла свои тетради к камину, чтобы сжечь их. Кстати, тут даже хостел называется так: «Лаваджуни — новое счастье». Над входом на синей вывеске с нарисованным белым голубем, написано: Lawajuni Girls Hostel[37].

Одну за другой я бросала тетради в огонь. Языки пламени разгорались, прыгали по картонной обложке и за секунды вгрызались в дешевую тонкую бумагу. Тетради горели ярко, и дым попадал мне в глаза. Я пододвинула остатки тетрадей в середину, потому что мне не хотелось, чтобы от этой печальной главы что-то осталось.

— Ты что тут делаешь? — спросила меня Аруна, одна из младших девочек.

Она подошла сюда из любопытства, чтобы взглянуть, что тут дымит.

— Я хочу оставить прошлое позади и больше не вспоминать обо всем плохом, что было раньше, — сказала я ей. — Я хочу, чтобы оно превратилось в пепел и дым, поднялось к небу и никогда больше не печалило меня и не заставляло плакать.

— Я тоже не хочу, чтобы ты плакала, — утешила меня Аруна и обняла рукой за талию. Какое-то время мы так и стояли и смотрели на огонь.

Это было словно внутреннее очищение. Глубокий покой и удовлетворение наполняли меня, когда я смотрела на огонь.