Пока Зарема подбирала слова, чтобы успокоить Анну Николаевну, та вышла.

С трудом справившись с кранами, чеченка медленно встала и выбралась из ванной.

«Почему эта женщина так себя ведет? – подумала она, вытираясь полотенцем. – Нас самих вчера избили русские. Какая Анна странная».

Запахнув полы халата, который принесла и положила на полочку Анна, Зарема босиком вышла в коридор. Хозяйку она нашла на просторной кухне. Подперев кулачком подбородок, женщина с тоскою смотрела в окно. Шумел электрический чайник. На столике стояла ваза с печеньем и две пустые чашки.

– Спасибо вам. – Зарема встала в проходе.

– За что? – женщина усмехнулась. – Я вас чуть не убила.

– Лучше бы так и было! – неожиданно выпалила Зарема.

– Да что ты такое говоришь? – испуганно пробормотала Анна.

Щелкнул выключателем чайник. Никифорова встала. Положила в чашки пакетики с чаем и залила кипятком:

– Садись. Сейчас немного придем в себя, да поедем покупать тебе другую одежду.

– Не надо, – испугалась Зарема.

Что она скажет в таком случае, вернувшись домой?

– Можешь даже не спорить, – покачала головой Анна. – Твоя одежда уже в мусорном ведре. Наденешь мою. Будет чуть великовата, но это лучше, чем те лохмотья, в которые превратилась твоя.

* * *

– Как ты думаешь, что он решил? – глядя на ехавший впереди автомобиль Бергиша, спросил Джин у сидевшего за рулем Шамана.

– Убивать будет, – как само собой разумеющееся ответил Шаман.

– А может, прятать? – Джин посмотрел на Шамана.

– Мне все равно, – Шаман зевнул.

После того как Бергиш стал активно вводить Джина с Шаманом в курс своих дел, у чеченцев-офицеров не осталось сомнений в том, что их серьезно проверяют и ситуация складывается в их пользу. Было заметно, что террорист видит новых членов организации именно такими, какими они себя ему преподносят. Он наверняка прослушивает разговоры в номере и в машине. Оттого такая раскованность по отношению к совсем незнакомым людям уже на второй день знакомства.

После того как Саловди рассказал Бергишу, которого по-прежнему называл не иначе как Хаджибекар, о драке и показал это место, они направились за город. Оказавшись на Кольцевой, вскоре съехали на Каширское шоссе. Миновали Опаринки и сразу свернули направо. По обе стороны от дороги потянулся сосновый лес. Деревья уже стояли голые, и лежащая теперь на земле листва красиво золотилась в лучах вечернего солнца. Ехали долго. Лес сменяли поля, рощи, проезжали деревни и села.

Джин был спокоен. Их машину было видно на интерактивной карте, установленной на стене ГБУ.

Неожиданно джип Бергиша стал притормаживать, затем съехал на грунтовку, тянущуюся через поле. Дорога была сильно разбита, скорее всего, сельскохозяйственной техникой. Недавно прошла вспашка озимых. Несколько раз машину разворачивало на грязи как на льду. Впереди, на опушке леса, забелели крыши каких-то строений. По мере того как машины приближались к ним, становилось очевидным, что это животноводческая ферма. Так оно и вышло. Вскоре они выбрались на частично разобранную дорогу из бетонных плит. Проехав по ней до конца, свернули в настежь открытые ворота хозяйственного двора. Здесь стоял новенький трактор «Беларусь». Трое бомжеватого вида мужчин сгружали с него тюки сена.

Джип Бергиша встал у дверей небольшой пристройки, единственное окно которой было затянуто полиэтиленом. Шаман затормозил рядом и заглушил двигатель. Бандиты вышли из машины. Бергиш сделал Джину знак рукой, чтобы они с Шаманом следовали за ними.

За скрипучими дверями оказалось помещение, где вдоль стен располагался с десяток небрежно заправленных разноцветными покрывалами кроватей. Слева от входа валялась пара калош. В центре стояли длинный стол и две скамьи. В углу – старенький холодильник, на нем телевизор. Рядом – небольшая газовая печь, за которой Джин разглядел несколько пустых бутылок из-под водки. В комнате было душно и сыро.

– Здесь один земляк открыл фермерское хозяйство, – морщась от неприятного запаха, пояснил Бергиш. – Тут живут рабочие. До кризиса у него было много баранов и коров. За год две трети под нож пустил.

Джин скользнул взглядом по лицу Саловди. Бандит не выглядел подавленным. Напротив, казалось еще немного, и он бросится на своего хозяина с кулаками. Значит, в машине он узнал что-то такое, что вывело его из себя. Андрею все было безразлично, кроме своей боли. По всей видимости, ему отбили внутренности и поломали ребра. Он едва держался на ногах.

Двери открылись, и в комнату вошел средних лет рослый мужчина. Он был чеченец – возможно, родственник или земляк хозяина.

– Здравствуй, Сафар, – не вынимая рук из карманов, поприветствовал его Бергиш. – Эти люди пока поживут здесь. Я уже позвонил твоему хозяину, он сказал, ты найдешь им место.

– Здравствуйте, – кивнул мужчина, которого назвали Сафаром. – Да, пару мест свободных найдем, – говоря это, он с опаской посмотрел на Саловди и Андрея. Не надо было много ума, чтобы догадаться, что именно об этих людях идет речь.

– Хаджибекар, – заговорил на родном языке Саловди, – за свою жизнь я ночевал под открытым небом в горах, как крыса, прятался в пещерах и землянках. Но с неверными, да еще и бомжами, под одной крышей жить не буду.

– У нас нет бомжей, – растерялся Сафар. – Здесь гастарбайтеры работают. Узбеки, молдаване, таджики… Почти все мусульмане.

– Тебя кто спросил? – зашипел на него Саловди.

– Я… Да нет, – Сафар растерянно развел руками. – Есть у меня местечко и получше. Рядом с женской комнатой.

– Покажи, – бросив полный ярости взгляд на Саловди, потребовал Бергиш.

Сафар толкнул двери. Вскоре они оказались в коровнике. Буренки, гремя цепями и тяжело сопя, провожали их грустным взглядом. Пахло навозом и молоком.

Конец коровника был отгорожен кирпичной стенкой и имел две двери. Они вошли в правую. Небольшая комната, рассчитанная на двух человек. Маленький холодильник и телевизор. Посредине стол.

– Иногда я здесь ночую, – пояснил управляющий. – А когда пожары были, мы пригнали сюда водовозку, и здесь со мной жил ее водитель.

Саловди с тоской оглядел плохо оштукатуренные стены, подошел к окну, которое в отличие от того, что было в комнате рабочих, оказалось застекленным.

– Как долго нам здесь быть? – вновь на чеченском языке спросил он.

– Сроки акции остались прежними, – ответил Бергиш. – Значит, два дня. Завтра с утра женщины, которые умеют делать уколы, приготовят четырех коров. Надо будет забивать и готовить мясо к вывозу.

– Здесь есть место, где этим заниматься? – спросил Саловди.

– Да, – кивнул Бергиш. – Будьте осторожны. Вам привезут специальную одежду. Если порежешься, когда будешь снимать шкуру, тоже умрешь.