— А граф…

— А графа пожалела. Мальчишка он еще. Не ее уровень. Вот чуток нервы помотала и отпустила. А маркиза учит. И не примет никогда она его предложение.

— А Ардара примет? — скептически усмехнулся Ауриан.

— Не Ардара. Твое.

— В смысле?

— В прямом. Она же тебе обещание давала, что выйдет за любого твоего сына, кроме Астимиана? Давала. Вот и пусть исполняет.

— Откуда ты знаешь?

— Сам говорил. Неужели забыл?

— Что-то не припомню, — прищурился мужчина.

— Плохо. Император должен все помнить.

— Ну-ну, ладно, Амилеста и правда пообещала, а Ардар?

— А Ардар тебе отказать не сможет. К тому же, думаю, наша герцогиня ему нравится, не зря же он ее задевает все время. Просто считал, что сирота без роду не пара такой девушке.

— Что-то я сомневаюсь.

— Поверь, побьют пару сервизов и поладят. А не поладят, у нас всегда есть парочка зелий. Родит ребенка, и пусть живут как знают. В любом случае они оба слишком пекутся о приличиях, так что внешне все будет идеально, ну а что в спальнях творится, это дело каждого.

— Даже не представляю, как я им это объявлю, — покачал головой мужчина.

— Прямо, но желательно каждому по отдельности. К тому же это надо делать как можно скорее. Уже сегодня надо будет объявить о кончине Астимиана, а траурные действия, как обычно, на третий день. И тогда-то объявишь о наследнике и его жене.

— Жене?

— Да. На момент объявления Ардар должен быть официально женат. Ты представь, что будет, если ты скажешь: наследник и невеста. Это на год отложенный брак по причине траура. А за год много чего произойти может. Да и Амилес никогда не простит фаворитку жениху.

— А мужу простит?

— А от мужа уже деваться некуда. Да и потом, я же говорил, уверен, что они найдут общий язык.

Ауриан лишь головой покачал, ошарашенный свалившимися откровениями. Сначала Амилеста с ее предложением, от которого у императора появилась пара лишних седых волосков, а теперь и советник. Но главное, скорость, с которой все происходило. У него просто не оставалось времени обдумать все. Если все делать, как советуют, то уже сегодня надо вывозить Астимиана, сегодня же проводить обряд между герцогиней и сыном, а через два дня собирать двор. Сложно. Невыполнимо. Слухи пойдут, поморщился про себя. Да и решить судьбу сразу двух сыновей…

— Хорошо, Ломас, — устало вздохнул Ауриан. — Позови ко мне Керта. Надо ему все объяснить, пока ошибок не наделал. А после пусть зайдет Ардар, я поговорю с ним… насчет твоего предложения.

— Правильно, и не переживай, ты поступаешь верно.

— Мне бы твою уверенность.

— Пойду скажу Амилесте, чтобы готовилась к ритуалу.

— К которому?

— К стиранию. И заодно напомню, что ей надо с Ардаром поработать, — подмигнул советник, на что Ауриан лишь усмехнулся.

— Сводник.

— Отдыхай, а мне еще нести горестную новость в массы.

— Не переусердствуй, — бросил вслед император, но Гевор даже не повернулся, лишь рукой махнул, оставляя своего повелителя наедине с невеселыми мыслями. Правда, долго ему не пришлось оставаться в уединении. Уже через несколько минут дверь отворилась, и в комнату вошел Керт. Внешне Ворон был, как всегда, безэмоционален, но Ауриан слишком долго его знал, чтобы не заметить ярости в его глазах. Его глава тайной канцелярии был очень зол.

— Ваше величество. — Керт демонстративно поклонился, заставив Ауриана усмехнуться. Это самое непочтительное действие, которое Зорас себе мог позволить.

— Перестань, Зорас, с каких пор ты стал меня так величать и кланяться?

— С тех пор как вышел из вашего доверия и, видимо, из ближнего круга. А чужим не по чину фамильярничать с императором.

— Зорас, — поморщился Ауриан, — прекрати, пожалуйста. Ты был и есть мой друг. Не надо обижаться. Сам ведь видишь, что происходит.

— Я и вижу.

— А ты видишь, что я сразу позвал тебя, чтобы все рассказать?

— Рассказать или посоветоваться? — прищурился Керт.

— Ох… ты вообще из образа шпиона выходишь? Хватит придираться к словам. Лучше садись и слушай.

Дождавшись, когда Керт займет кресло, где до этого размещался Гевор, и демонстративно сложит руки, приготовившись слушать, вздохнул. Характер у его Ворона тяжелый. Может, профессия сказывалась. А может, южная кровь. Он, как и все южане, был предан до самого конца, но общаться от этого проще с ним не становилось.

— Я слушаю.

— Амилеста предложила стирание… для Астимиана с полной заменой личины, — выдохнул Ауриан, так внутренне и не согласившись с этим.

— Что?! — Кажется, такого его невозмутимый Ворон не ожидал. — И вы согласились?

— Я думаю пока об этом. Но она предложила выход! Зорас, мой сын останется жив! Мы всем объявим, что он погиб, защищая меня. Покажем тело Орона, его опознать невозможно. А Астимиану создадим новую личину и отправим куда-нибудь подальше с новыми воспоминаниями.

— Она уже все продумала, да? — зло прошипел Зорас.

— Почему ты так говоришь? Откуда такое недоверие к герцогине? Она тоже давала клятву.

— Не верю я ей. С тех пор как она появилась, все идет наперекосяк.

— А по-моему, с ее появлением у нас появился шанс разобраться. И не забывай, сколько раз она меня спасала.

— Угу, мои люди не могли, а эта малолетка смогла!

— Так вот в чем дело! — поразился Ауриан, удивленно глядя на помощника. А ведь Ломас был прав. Керт завидует. — Зорас, это задетая гордость?..

— Да при чем тут это! Ауриан, неужели ты не видишь, что эти двое ведут свою игру? Наша герцогиня маг! И наш враг маг! А Ардар так внезапно объявившийся сын? Случайно обнаруженный ее же артефактом. Тебе не кажется это странным?

— Нет, — отрезал Ауриан. — Ардар мой сын. И ты знаешь от кого. Даже слепому видно, что мы похожи. Его глаза такие же, как у меня. Он даже больше похож, чем Астимиан.

— Потому что его мать эталионка?

— Да, потому что его мать моя любимая эталионка. Ты сам проверял его кровь. Ведь так?

— Да. Он твой родич. Близкий, — нехотя выдохнул Керт и тут же вскочил, — но я не нашел никакой информации о нем старше, чем на пару лет!

— Кому нужна информация о сироте, — вздохнул Ауриан. — Ардар — мой сын, — Зорас. Прими это. И он будет наследником. И я очень надеюсь, что ты станешь ему тоже ближним кругом.

— Что еще предложила наша герцогиня? — перевел тему Керт.

— Она больше ничего.

— А кто еще?

— Ломас.