Доска сильно изменилась с того момента, когда мы только начали наше расследование. Портреты двух потенциальных подозреваемых – Юфимии Селвуд и Аарона Орума – теперь были прикреплены рядом с портретом Бэзила Ньюхауса под надписью: «Умершие». Подпись под портретом Дины Коудл, говорившая о ее флирте с Аароном Орумом, была дважды подчеркнута. Было понятно, что эта связь почему-то казалась им важной, хотя, по моему мнению, искреннее горе репортерши в момент смерти Орума говорило в ее пользу.

Фамилия Хьюзов тоже была подчеркнута двойной линией, и возле нее появилась новая подпись: «Никто не принимает их всерьез?»

Мы все время старались с осторожностью добавлять комментарии о «людях с фильмой» – негоже подозревать своих гостей в убийстве, – но, судя по множеству меловых отпечатков пальцев под портретами Нолана Читэма и Зельды Драйтон, их тоже подробно обсуждали.

Правда, сейчас беседа шла явно не о них.

– Инспектор как раз рассказывает мне, что они вдвоем с миссис Сандерленд будут петь в соборе на следующей неделе, – ввела меня в курс леди Хардкасл.

– Спешу заметить, что это будет в составе хора, – заметил инспектор.

– A нам можно прийти? Мы очень хотели бы увидеть вас, когда вы не занимаетесь расследованием преступлений, правда, Фло?

– Если, конечно, вы не возражаете, – добавила я.

– Поверьте, это будет для нас большая честь, – ответил инспектор. – Миссис Сандерленд мечтает о встрече с вами. Вы же знаете, что она вечно просит меня пригласить вас на обед.

– А вы так ничего и не сделали в этом направлении… Мы так и не встретились с женщиной, которая умудряется переносить вас с таким ангельским терпением, – сказала миледи. – Может быть, на этот раз нам удастся пригласить вас перекусить после вашего выступления?

– Я передам ваше приглашение, миледи. Благодарю вас.

– Отлично. А теперь, когда Фло тоже здесь, думаю, нам надо продолжить с нашими делами. Когда вы вошли, дорогой инспектор, я не могла не заметить ваш «всполошенный вид», как сказал бы сержант Добсон. Что-то случилось?

– Я искренне прошу у вас прощения, – ответил инспектор, помешивая чай, – но мне казалось, я смог избавиться от него, подъезжая к вашему дому. Однако же вы правы. Я смертельно встревожен.

– Боже! – воскликнула миледи. – А что случилось?

– Новый морг полностью сгорел, – ответил Сандерленд.

– Святый истинный Боже! Но никто не пострадал?

– К счастью, те, кто находился внутри, пострадать еще больше уже не могли.

– Это надо же… Но кому могло понадобиться сжечь морг?

– В окру́ге бродят какие-то странные люди, – устало произнес инспектор. – Но нам это сильно помешает. Доктор Гослинг так и не начал свою аутопсию, а все наши три тела были именно в этом здании.

– И вы думаете, что эти факты как-то связаны между собой? – спросила я.

– Я бы сказал, что они связаны с делом, которое мы расследуем. В помещении находилось несколько тел, ожидающих вскрытия в связи с подозрением на убийства. И я не стал бы полностью отбрасывать вероятность того, что некоторые наиболее «творческие» негодяи в городе могли решить избавиться от обличительных улик таким способом. Один из трупов при жизни был членом банды, которая хочет взять под контроль территорию вокруг новых складов табака. Обычно такие вещи делаются публично как демонстрация силы, но в этом случае все выглядит как-то уж очень подозрительно. И я начинаю задумываться, не было ли у этого трупа каких-то секретов, которые он мог выдать.

– Теперь уже не выдаст, – вставила я.

– Вот именно. Это же касается и других мертвецов. И здорово меня расстраивает.

– А разве можно предъявить обвинение в убийстве, если нет самого убитого?

– С этим у нас все в порядке, – ответил Сандерленд. – У нас достаточно надежных свидетелей, которые видели мистера Ньюхауса, мисс Селвуд и мистера Орума мертвыми.

– Симеон, наверное, просто вне себя. Он работает всего несколько недель, а его рабочее место уже успело сгореть…

– Да, счастливым его не назовешь. Мне кажется, что он мечтал о том, как продемонстрирует перед вами свои способности, миледи.

– Бедняжка.

– Он подъедет позже, – сообщил инспектор. – Так что вы сможете лично засвидетельствовать ему свои соболезнования.

– Да уж, я повеселюсь на всю катушку. Но вам ведь тоже не повезло, инспектор. Что же вы собираетесь делать?

– Продолжу работать. Я ведь приехал для того, чтобы побеседовать со «светским корреспондентом» «Бристольских известий» по поводу ее статьи в сегодняшнем номере газеты, но решил по дороге сообщить вам новости о морге.

– И выпросить чашечку чая, – добавила я.

– Этому нас специально учат. Ведь вся полицейская служба страны работает на чае, так что нас учат в каждом городе находить самый лучший.

– Для меня большая честь, что вы считаете наш дом источником лучшего чая, – ответила ему леди Хардкасл. – А вы не хотите дать нам какое-нибудь поручение? Если это поможет, то мы можем вместе с вами пройти в «Пса и утку».

– Благодарю вас, но мне кажется, что сейчас это будет лучше сделать без вас. Судя по тому, что эта Коудл о вас пишет, она не является вашей поклонницей.

– Боюсь, что здесь вы правы. Не знаю, в чем я перед ней провинилась, но она явно настроена против меня. А мы не помешаем вашим планам, если осмотрим церковный двор? Прошлой ночью сержант Добсон заблокировал туда доступ, но мне очень хотелось бы самой осмотреть место преступления.

– Ради бога, миледи. Знаю, что могу положиться на вас обеих – вы не уничтожите ни одной важной улики. Я и сам туда обязательно приду, но лишняя пара глаз никогда не помешает.

– Вот и отлично, – произнесла миледи. – Наутро у нас есть чем заняться. Как ты к этому относишься, Фло?

– Ну конечно, миледи. Я принесу наши пальто.

– Спасибо, милая. А я – в оранжерею за рисовальным альбомом.

Литтлтон-Коттерелл наслаждался еще одним солнечным бодрящим осенним деньком. Луг был покрыт изморозью, и когда мы пересекали его по дороге к церкви, за нами тянулась дорожка следов. Несмотря на кошмарные события последних нескольких дней, деревенская жизнь шла своим чередом. Магазины были открыты, и люди занимались своими делами, словно убийства троих приезжих случаются здесь каждый день.

Ворота, ведущие к кладбищу, были закрыты, и на изморози не было видно никаких следов. То есть никто не входил на церковный двор после того, как на траве осел иней. Обогнув церковь с западного края, мы прошли во двор.

Ничто не указывало на то место у подножия колокольни, где Аарон Орум встретил свой преждевременный конец. Мы практически синхронно подняли головы и попытались определить траекторию, по которой летело его охваченное ужасом тело.