знакомы, разговаривают так просто, непринужденно, словно не один год прожили вместе.

— Вы были летчиком? — спросил Саша Афанасия Николаевича, когда они возвращались со съемки.

— А почему ты так думаешь?

— Ловко у вас все получается, как у настоящего летчика.

— На этот счет у нас, артистов, свои секреты имеются, — пояснил Афанасий Николаевич. — Я, например, всегда завожу дружбу с такими людьми, которые похожи на моих киногероев. В примеру, скажем, нужно мне сниматься в роли косаря, я обязательно посмотрю, как люди косят. И не только посмотрю, а покошу сам и попрошу крестьянина, чтобы он придирчиво проверил меня и поправил.

— Интересная у вас работа, — сказал Саша, не скрывая своего восторга.

— А ты как думал? — хвастливо поднял брови Афанасий Николаевич. — У меня и здесь имеется такой учитель, местный летчик. Хочешь познакомиться, приходи вечером вон в тот дом с желтыми ставнями. Видишь, который с краю?

— Вижу.

— Приходи смело, я буду ждать.

Домик с желтыми ставнями

В назначенное время Саша пришел в дом с желтыми ставнями. Оказалось, здесь жил бывалый летчик Иван Сергеевич Анохин, ныне начальник маленького степного аэропорта. Именно у него и поселился на квартире Афанасий Николаевич.

— Прошу, прошу к нашему шалашу, — радушно пригласил Анохин, протягивая Саше сильную шершавую руку. — Проходи, знакомься со всеми.

Анохин был невысокого роста, коренастый и очень подвижный. Когда улыбался, из-под его темных усов сверкали крепкие белые зубы, а от веселых карих глаз тянулись к вискам тонкие лучики морщин. Седеющие темные волосы были зачесаны назад и все же не могли прикрыть обозначившуюся лысину.

Клавдия Степановна, жена Анохина, тоже подала Саше руку и приветливо сказала:

— Очень хорошо, что пришел. Здравствуй. Поздоровайся с мальчиком, Наташа. Это наша доченька, во втором классе учится.

Наташа бойко протянула правую руку и шлепнула по Сашиной ладошке.

— Тебя зовут Саша? — спросила девочка.

— Да.

— Ты снимаешься в кино? Артист?

— Снимаюсь, только не артист. Я тоже в школе учусь, в четвертом.

Клавдия Степановна продолжала накрывать на стол.

— Ну-ка, ребятки, садитесь ужинать. Ухаживай за гостем, Наташа, ты же хозяйка.

На столе уже шумел самовар, какой-то смешной, старомодный, желтый, похожий на большой апельсин, с ножками и ручками. На овальном блюде теплым паром дымились куски вареной баранины, на тарелках лежали соленые огурцы и помидоры.

За столом Афанасий Николаевич и Иван Сергеевич вспоминали, как впервые встретились в годы войны на Ленинградском фронте и как-то сразу понравились друг другу. Афанасий Николаевич, уже известный к тому времени киноартист, приехал с концертной бригадой в часть, где служил летчик-истребитель Иван Сергеевич, охраняя ленинградское небо.

Афанасий Николаевич толкнул Сашу локтем.

— Видишь, Саша, какой у меня учитель? Смотри на него и играй летчика. Не ошибешься, всем интересно будет.

— Вам хорошо, — с огорчением сказал Саша Афанасию Николаевичу. — Есть на кого равняться, можете здорово сыграть. Мне труднее, тут никто из мальчиков не катается на коньках, меня просят, чтобы научил.

Все весело засмеялись. Анохин налил взрослым вина, поднял рюмку и обратился к Саше:

— Не бойся трудностей, Саша. Афанасий Николаевич только говорит, что учится у других, а на самом деле у него учатся тысячи людей. Ты видел его в фильме, где он снимался в роли танкиста? По этому фильму мы во время войны учились у Афанасия Николаевича мужеству и отваге. Тебе повезло, что ты снимаешься с таким замечательным артистом. За твое здоровье, Афанасий!

— Вогнал меня в краску, — пошутил Афанасий Николаевич. — Вознес до небес. Ну что ж, давай выпьем и за меня, и за тебя. А еще за Клавдию, за Наташу и Сашу. Пусть растут ребятки и станут не хуже нас.

— Ох, и любите же вы оба прихвастнуть! — засмеялась Клавдия Степановна. — А помнишь, Афанасий?.. А помнишь, Иван?..

Саша и Наташа быстро расправились с пирожками, съели варенье, выпили чай и ушли в другую комнату.

— Ты играешь в куклы? — спросила Наташа, доставая из шкафа большой ящик с игрушками.

— Я же не девчонка, — вздернул плечами Саша. — У тебя шахматы есть?

— Нету, — огорчилась Наташа. — Ну тогда давай смотреть альбом с фотографиями. Хочешь?

Она сняла с этажерки большой альбом в красном переплете, уселась рядом с Сашей на кушетке. Альбом был тяжелый. Наташа положила его на колени, стала переворачивать страницы.

— Это наш папа. Видишь, какой он был молодой, когда в летном училище занимался. А вот на этой фотографии папа собирается лететь на фронт. А на этой он в госпитале с перевязанной головой после ранения. Мой папа фашистские самолеты сбивал, сначала под Ленинградом, а потом под Курском и под самым-самым Берлином. Вот папины товарищи из полка. А это, когда мы были на Дальнем Востоке, папа с охотничьим ружьем ходил в лес, большущего зайца убил.

Наташа листала альбом и без устали рассказывала историю жизни своего отца. Саша внимательно слушал. В его воображении вырисовывался образ отважного летчика, героя войны, веселого жизнелюбивого человека.

В приоткрытую дверь детям был хорошо слышен голос Анохина. Саша видел летчика, его жену и Афанасия Николаевича. Афанасий Николаевич курил и внимательно наблюдал за Иваном Сергеевичем, облокотившись на край стола. А Иван Сергеевич, стоя у окна, возбужденно жестикулировал и читал стихи.

Я убит подо Ржевом,

В безыменном болоте,

В пятой роте,

На левом

При жестоком налете...

Саша прислушался к голосу Анохина.

— Ну что же ты не смотришь? — шлепнула ладошкой по Сашиной руке Наташа. — Я показываю, показываю, а ты не глядишь.

— Я слушаю. Твой папа стихи читает.

— Он может читать хоть целый день.

— Тише.

Дети примолкли. Из столовой доносился голос Ивана Сергеевича.

И у мертвых, безгласных

Есть отрада одна:

Мы за Родину пали,

Но она спасена...

— Знаешь, кто написал эти стихи?