Мои пальцы играли складочками, ставшим неимоверно чувствительным холмиком и вдруг… Вдруг я ощутила нестерпимый зуд и жар внутри! Да-да, именно там, где, казалось бы, ничего, кроме боли, испытать сегодня уже не реально. Мне нестерпимо захотелось поерзать, но собственные руки, да и поза сковывали движения. Тогда я схватила мужа за запястье и потянула вниз, туда, где сочился желанием мой самый чувственный участок моего тела. Григорий не растерялся. Да, ласка опять вышла несколько грубоватой, не идущей ни в какое сравнение с тем, что я помнила из своего сна, но теперь я смогла слегка прогнуться. Теперь он, продолжая раз за разом вдалбливаться в меня, еще и ласкал обеими руками мои нижние губки и все чувствительные точечки возле них, я же играла своими грудями и ерзала под прессующим меня своим телом мужчиной, стараясь принять именно те положения, в которых боль заглушалась неожиданно сладостными ощущениями. А потом… Потом я взорвалась! И это невозможно было сравнить со всем, что я когда-либо испытывала прежде. А ощущение того, как внутри пульсирует, содрогаясь, подаривший неимоверное удовольствие мужчина, лишь усилило сладость момента, растянув его.

И вот муж откатился в сторону, тяжело дыша. Лежу не в силах шевельнуться. Понимаю – надо идти в ванную, по дороге незаметно прихватить свадебное платье, в лифе которого спрятаны нужные для ритуала травы и ступка, но сил совсем нет…

– Спасибо, – как-то совсем уж сипло прошептал Григорий и, откинувшись на подушки, прикрыл глаза.

Глядя на его бледное, покрытое капельками пота лицо, мелькнула мысль – не плохо ли ему стало? Несмотря на боль во всем теле, придвинулась ближе, дотянулась до запястья, аккуратно, стараясь не потревожить, нащупала пульс и, глядя на часы, отсчитала удары, как учила одна знакомая, работавшая в больнице. Слава богу, все оказалось нормально.

И вот, казалось бы, идеальная ситуация – муж спит, иди и делай то, что нужно для обряда снятия проклятия с Ночки, но где сил-то взять? О том, что между ног саднит, молчу, и как-то жутковато от мысли, что этого места придется касаться, набирая необходимые ингредиенты для используемой в обряде заговоренной «мази». Но это полбеды, помимо этого имеются еще и мелко подрагивающие, отзывающиеся резкой болью при малейшей попытке пошевелиться мышцы. Все без исключения мышцы. Даже те, о существовании которых я и не догадывалась прежде.

Но долг зовет, не давая расслабиться. Попытка встать не увенчалась успехом. В итоге, тихо всхлипнув от боли, я кряхтя и постанывая сползла на пол. Все так же по-пластунски кое-как добралась до изодранного в клочья платья. Завуалированный под элемент дизайнерского декора мешочек со ступкой и травками отцепить оказалось непросто, и вот я уже продолжаю пластунский марш-бросок до ванной комнаты. На входе в которую возникли очередные сложности: во-первых, требовалось как-то дотянуться до ручки, во-вторых, требовалось включить свет, а до выключателя было… Как до Китая в моем состоянии.

На преодоление этих препятствий ушло минут пять. В итоге, очутившись в относительно вертикальном положении, держась за стеночку, проковыляла внутрь, закрыла за собой дверь на замок, не без труда и приглушенных стенаний добрела до напоминающей небольшой бассейн ванны, присела на краешек и дрожащими пальцами развязала мешочек, мысленно коря себя за то, что не додумалась заранее истолочь травы, но кто же знал, что меня так развезет после первой брачной ночи, ну или дня, что не столь важно.

Выложив травы на широкий бортик джакузи, взяла в руку ступку, сняла с нее крышечку и потянулась к промежности. Стоило коснуться некогда нежной, а нынче истерзанной плоти, и я едва не выронила столь ценный предмет, непроизвольно зашипев и заойкав от боли. Но делать нечего, стиснула зубы поплотнее и провела краем ступки по нижним губкам в одну сторону и обратно, тут же задохнувшись от охватившей все тело боли.

Взглянула на сжимаемый в руках предмет и с облегчением вздохнула – то, что требовалось, теперь имелось в наличии, осталось добавить травки и с заговором измельчить все это в кашицу. Вот только в моем состоянии это оказалось не так просто сделать. Наконец-то завершив подготовку к ритуалу снятия проклятия с Ночки, я закупорила ступку крышечкой, спрятав и ее, и вымытый под краном пестик в тот же мешочек, и набрала ванную, включив щадящий режим джакузи.

Погружение в воду сопровождалось шипением и массой нецензурных выражений. Перво-наперво сложно было перебраться через довольно высокий бортик. А потом… Если ноги, очутившись в горячей воде и мягко массируемые в это время струями, тут же пришли в более или менее нормальное состояние, перестав болезненно подрагивать, то все та же многострадальная промежность… Казалось, будто мне туда кислоты или щелочи плеснули, от боли аж слезы из глаз брызнули в прямом смысле слова. Вот только в тот же миг ступни соскользнули по дну ванны, и мое измученное тело плюхнулось в воду, а сил на то, чтобы встать, не было, поэтому, немного поскулив, я вдруг осознала, что боль отступает.

Минут через пятнадцать-двадцать я снова ощущала себя почти нормальным здоровым человеком. Пусть и нехотя, но все же пришлось выбраться из этой воистину чудодейственной «лохани». Обтерлась полотенцем и, накинув махровый халат, прошла в комнату, где тут же припрятала заветный мешочек в свою сумочку, после чего не смогла удержаться от соблазна и, добравшись до кровати, провалилась в мир грез. Вот только были ли сны, я так и не вспомнила.

Утро выдалось насыщенным. Во-первых, под дверями нас уже ждал Кондрат, который, кажется, не покидал этот пост со вчерашнего дня. Первым делом он оценил степень утомления своего сына, с удивлением взглянул на мой довольно бодрый вид, хотя все это было видимостью и поддерживалось благодаря двум таблеткам обезболивающего.

– Ну что? – с надеждой уставился он на меня.

– Я же говорила, что попытаюсь, – отозвалась я, стараясь скрыть свою нервозность, ведь мне так и не удалось выведать, как избавить Кондрата от проклятия.

Слово за слово, и вот мы уже в ресторане. Затем поездка к нотариусу и в банк, где я получила остатки Агрипининого наследства, которое, собственно, предназначалось не мне, а ее сыну и дочери, хоть и должны были попасть в их руки именно от меня. Затем наведались на дачу к Ксюше. Большая часть подарков уже была загружена в припаркованную во дворе грузовую «газель», остатки тут же перекочевали в багажник моей «ласточки», заднее сиденье которой еще в городе оккупировали Кондрат и Василий.

Затем была довольно бурная встреча с родителями, не желавшими никуда уезжать и жаждущими увидеть дом, где же будет жить их дочь после института. Григорий благоразумно отговорился тем, что дом он еще присматривает, мол, нравятся ему эти края, а пока мы поживем в Питере. Я облегченно вздохнула лишь тогда, когда предки, повздыхав, распрощались с нами, дав кучу ценных указаний и наставление при первой же возможности приехать к ним в гости. Страшно было даже представить их реакцию на дом Агрипины, мало того что с черепами на заборе и в заброшенной деревеньке, так еще и напротив кладбища.

И вот мы наконец-то оказались дома. Как-то не сговариваясь, первым делом поболтали с успевшими заскучать Гришкой и Ночкой, наскоро перекусили и отправились на кладбище.