Каландрилл покачал головой. Вздыбившееся море, ветер — все это не было его рук делом, и он не лучше капитана понимал, что произошло. Он открыл было рот, но Брахт опередил его.

— Надо было раньше слушать, капитан, — быстро произнес керниец, бросив на Каландрилла выразительный взгляд. — Ну уж ладно. Теперь ты знаешь, с кем имеешь дело. Так, может, вернешь нам оружие?

Эк'Джемм тупо кивнул и крикнул матросам, стоявшим с открытыми ртами:

— Их мечи. Быстро!

Им принесли мечи, и они прицепили их к поясу; матросы смотрели на них с благоговением, граничащим с ужасом. Каландрилл с расширенными от удивления глазами взглянул на Брахта; керниец подмигнул. Ветер был свеж, хотя больше не штормило. Эк'Джемм спросил:

— Ты волшебник?

Каландрилл перехватил взгляд Брахта и пожал плечами.

— Что, хочешь еще? — спросил наемник.

Кандиец сглотнул и покачал головой.

— С меня хватит. Почему вы сразу не сказали?

— Я предпочитаю путешествовать инкогнито, — нашелся Каландрилл, уповая на то, что был недалек от истины.

— Если бы я знал, я бы не… Прости меня… Господин Варент не обмолвился ни словом… Откуда я мог знать?

Каландрилл вдруг поймал себя на мысли, что ему доставляет удовольствие отыграться на капитане.

— Мне бы не хотелось, чтобы об этом знали в чужой стране, — произнес он. — Надеюсь, ты будешь держать язык за зубами. И позаботься о том, чтобы твои люди тоже не особенно-то его распускали.

Но он понимал, что команду, только что повидавшую чудо, молчать не заставишь… Это все равно что пытаться усмирить шторм или буран, подумал он. Но эк'Джемм энергично закивал.

— Как прикажете.

— Мы просто два пассажира, идущие в Кандахар по личным делам, — сказал Каландрилл. — Понятно?

— Да, конечно, конечно! — Эк'Джемм яростно кивал головой, рискуя потерять тюрбан. — Два пассажира. Да, Понятно.

— Отлично. А теперь мы тебя оставим.

Он улыбнулся Брахту и стал спускаться с палубы. Матросы шарахались от них в сторону, но теперь больше из уважения, словно страшась нового проявления колдовства, и они без труда отыскали уголок, чтобы поговорить наедине. К своему удивлению, в глазах кернийца Каландрилл прочитал злость и подозрение. Радость его тут же улетучилась, он растерялся.

— Как тебе это удалось? — резко спросил Брахт. — Ты что, колдун? Почему ты до сих пор скрывал от меня сей талант?

— Дера, ничего я не скрывал! — воскликнул он. — Я так же сбит с толку, как и ты, и понятия не имею, как это произошло. Я дотронулся до камня, и море вдруг вздыбилось… Больше я ничего не знаю.

Брахт посмотрел на него долгим взглядом и сказал:

— Честно?

— Честное слово! — заверил его Каландрилл. — Я не колдун, если ты это имеешь в виду.

— Тогда что же это было? — нахмурился Брахт, не скрывая подозрения.

Каландрилл беспомощно пожал плечами.

— Я только-только собирался произнести заклинание, как ты сам мне предложил, и вдруг море закипело. Больше я ничего не знаю. Дера, Брахт! Если бы я был колдуном, я бы воспользовался этим раньше и заставил бы эк'Джемма не выдавать нас. Или послал бы преследователей на дно до того, как судно нас настигло! Я бы сам вырвался из Секки, в конце-то концов! То, что произошло, для меня такая же загадка, как и для тебя!

— Но ты дотронулся до камня? — настаивал керниец.

— Чтобы стать невидимым, — отпарировал Каландрилл. — Только для этого.

— Тогда откуда взялось все это волшебство? — Ярость Брахта улеглась, но в голосе его все еще звучало подозрение. Он не спускал с Каландрилла тяжелого взгляда голубых глаз.

Каландрилл подумал с минуту, затем, словно размышляя вслух, сказал:

— Господин Варент говорил о том, что у меня врожденный талант к волшебству. Помнишь, когда он впервые дал мне камень? Так что, может, в моменты опасности во мне действительно просыпается какая-то сила? Но как, я не знаю. Я хотел только стать невидимым — мы ведь об этом договорились.

— Варент научил тебя, как стать невидимым, — сказал Брахт. — Больше ничему?

— Единственное известное мне заклинание — это то, которому он нас учил, — честно сознался Каландрилл. — Клянусь. Может, волшебная сила камня схлестнулась с волшебством Азумандиаса, я не знаю. Клянусь, я сам не понимаю, что произошло.

— Азумандиас на том судне? — Глаза Брахта сузились. — Кто эта женщина?

— Господин Варент говорил, что Азумандиас — мужчина. Я не имею ни малейшего понятия о том, кто эта женщина.

Каландрилл развел руками, давая понять, что он ничего не понимает. Брахт задумчиво смотрел на своего товарища.

— Если Варент использует нас, то почему бы Азумандиасу не использовать эту девушку?

— Возможно, — согласился Каландрилл. — Но даже если это так, то теперь она далеко позади. Если не пошла ко дну.

Брахт кивнул.

— Но зачем ему женщина? Варент говорил нам, что прибегает к нашей помощи только потому, что боится, как бы Азумандиас не разгадал его планы. Азумандиасу такое прикрытие ни к чему.

— Дера! — Каландрилл покачал головой. — Откуда мне знать? Но я не сомневаюсь в том, что ее послал Азумандиас. Ведь не пират же она! Она знала, что мы на борту, и потребовала от Рахаммана эк'Джемма выдать именно нас. Кто еще мог ее послать? Она послана Азумандиасом.

— Ты, наверное, прав, — согласился Брахт. — И она преследует нас от самого Альдарина. Но я все-таки не понимаю, почему Азумандиас не явился сам?

— Я тоже, — сказал Каландрилл. — Может, господин Варент удерживает его в Лиссе?

Брахт забарабанил пальцами по рукоятке меча и кивнул:

— Возможно.

— Как бы то ни было, от нее мы избавились, — сказал Каландрилл.

— Посредством колдовства. — Лицо кернийца опять потемнело. — А мне колдовство не по нутру.

— Ты же сам мне это предложил! — запротестовал Каландрилл.

Брахт пожал плечами и ухмыльнулся, понимая, насколько он непоследователен.

— Как крайнее средство, — сказал он. — Чтобы спасти тебя от смерти в воде.

— Какова бы ни была причина, нас это спасло.

— Угу, спасло, — согласился керниец и вдруг расплылся в улыбке. — И эк'Джемм нас зауважал. Но все же мне бы хотелось знать, кто была та девчонка.

— Боюсь, мы это никогда не узнаем, — сказал Каландрилл.

И ошибся. Но тогда, переводя дух, он не знал, что их судьбы еще очень тесно переплетутся.

Предвечерние сумерки мягким синим вельветом нависли над береговой линией Кандахара, когда «Морской плясун» вошел в гавань Мхерут'йи. Горная гряда, за которой пряталось солнце, горела яростным оранжевым огнем, а к востоку небо уже темнело, предвещая ночь. Город стелился вдоль берега, совсем черный, за исключением редких, разбросанных тут и там огоньков, прорезавших темную драпировку сумерек. Каландрилл, привыкший к крепостным стенам Лиссе, с удивлением обнаружил отсутствие крепостных сооружений, если не считать небольшого форта, освещенного отмечавшими линию причала огнями, — ни бастионов, ни сторожевых башен, ни других сторожевых укреплений. Он знал, что Мхерут'йи — город не очень большой, однако то, что он увидел, удивило его: никакого сравнения с Секкой или Альдарином; не город, а аванпост на границе с пустыней Шанн. Рахамман эк'Джемм руководил швартовкой. Послышался всплеск якорей на носу и корме, и «купец» встал, слегка покачиваясь на волнах. Попутный ветер, сопутствовавший их плаванью после столкновения с военным кораблем, натолкнулся здесь на легкий бриз и очень скоро утих, и флаги на мачтах повисли; оснастка слегка поскрипывала. Мгновенно на них обрушилась знойная жара, сильно запахло сухим лесом, огромные массы которого расстилались к северу. Каландрилл заплатил капитану, и они с Брахтом спустились по сходне к шлюпке.