— С чего ты взял? — удивился Алексей, хотя и дал себе зарок чрезмерно ничему не удивляться, даже если это того и стоило.

Вместо Ермашки ответил Егор:

— Таиска — баба бывалая, Алексей Дмитрич, тайга для нее — что мать родна! А в кедровники поведет по той причине, что там сейчас тьма-тьмущая кедровок. Птица эта осторожная, но сварливая и горластая, не приведи господь! Только появись чужак в лесу, такой базар устроит! Причем на зверя орет одним манером, на человека — другим, на собаку — третьим, а с товарками вовсе душевно балакает, что та кумушка на завалинке.

— Но ведь беглецы тоже чужие в кедровнике?

— Ну, на них по первости тоже пошумят, потом привыкнут. Тем более они поначалу затаятся, вряд ли будут по лесу шататься, — пояснил урядник.

— Там у моего сеока[30]летник неподалеку. Кажись, табунщики еще остались, не всех коней в улус[31]пригнали. Надо бы их повидать. Может, что и расскажут, — опять подал голос Ермашка.

— Я тебя понял, — рассмеялся Егор, — на побывку захотелось, Ермашка? К молодой жене?

Ермак спокойно посмотрел на Егора, затем поправил висящий на поясе охотничий нож и с достоинством произнес:

— Сегодня ночью шаман камлать будет. У Адонай скоро ребенок родится. Надо знать, кого ждать, каким духам дары готовить.

— Ох, Ермашка, Ермашка, — покачал головой Егор, — никак не отучу тебя с духами якшаться. — И повернулся к Алексею. — Православному богу молится — и тут же своим идолам жиром рты мажет, разве можно такое стерпеть, Алексей Дмитрич?

— Если духов не кормить, они рассердятся, помогать не станут! Русский бог один, его много людей помочь просят.

Разве всех он услышит? А у нас духов много. У каждой горы свой дух, и у реки, и у дерева, и у огня… Один не услышит — так другой поможет, — пояснил невозмутимо Ермашка. — Завтра в горы пойдем, Захарку и Ерофея искать, а сегодня вечером камлание смотреть будем!

— Так ты нас в гости приглашаешь, Ермак? — удивился Алексей и посмотрел на Егора. — И правда, давайте съездим на камлание.

Егор пожал плечами.

— Как прикажете, Алексей Дмитрич! Только распорядитесь насчет завтрашней облавы. Прикажите всем, — кивнул он на полицейских и «нукеров» Михаила, расположившихся на отдых в тени кустарника, — завтра на пароме собраться. По времени, думаю, часов в шесть утра…

— Ты лучше меня знаешь, что следует делать, поэтому сам и распорядись. — Алексей понял, что Егор щадит его самолюбие, но он давно осознал и то, что ради пользы дела стоит иногда уступать главенство в этой операции более опытному и хваткому уряднику.

Егор воспринял это как должное и отправился выполнять распоряжение.

Через час трое всадников взбирались по крутой горной тропе на перевал. Раскаленный шар солнца перекатился на западную сторону неба, по которому табуном бежали легкие облака, сбиваясь в курчавые тучи, зависшие над горизонтом.

В ущельях затаились прохладные тени, срывались вниз с отвесных стен похожие издали на серебряные ленты потоки горных ручьев.

Справа от тропы гигантские уступы серых, изломанных временем и стихиями скал образовали огромный цирк, над краем которого навис ледник. Из-под него выбивался мощный водопад, который, преодолев несколько каскадов, сбегал на дно долины, укрытой зарослями кедрача и пихты.

Слева дыбилась гора, заваленная обломками огромных камней. Снизу ее подбивали пожелтевший снежник и свежая осыпь. Тропа то терялась среди этих камней, то возникала вновь, поднимаясь на небольшие террасы и прилавки с альпийскими лужайками, заросшими гигантскими травами с резными листьями и пряным запахом.

На седловине перевала они обнаружили полуразрушенный охотничий балаган. Ермашка объяснил, что неподалеку находятся солонцы, куда приходят маралы, козы, косули полакомиться солью. Здесь же проходит тропа, по которой звери кочуют из одной долины в другую. И правда, вся седловина была истоптана копытами многочисленных животных, а среди кустов карликовой березки они заметили несколько лежек с клочками бурой шерсти на ветвях.

Сама тропа вскоре ушла влево, а всадники стали спускаться по косогору, пока не попали на медвежью тропу. Сам бы Алексей ни за что не догадался, что они едут по тропе, тем более по которой недавно бродили медведи. Привычной утоптанной борозды не просматривалось, так — какие-то лишенные камней и травы проплешины… Но Ермак спешился и показал ему лунки, выбитые медвежьими ступнями и расположенные друг от друга на расстоянии шага взрослого зверя. Оказывается, медведи на своих тропах не ходят строго след в след, как волки, поэтому их дороги почти не заметны в тайге, тем более для неопытного глаза.

Но вскорости и эта тропа ушла вбок и затерялась на узких карнизах ущелья. Высокие травы укрывали всадников с головой, и Алексей удивлялся, как Ермашка умудряется определять дорогу в этой мешанине камней, травы и редкой покуда тайги. Но вскоре они выбрались на открытое пространство каменистого плато, затянутого сплошным моховым ковром, в котором лошади утопали по самые бабки. И здесь Алексею впервые пришлось испытать, что такое ливень в горах.

Ветер притащил с запада похожую на медвежью шкуру огромную тучу. Встряхнул ее что было мочи, обрушив на головы людей громовые раскаты и сполохи молний. Дождь накатился валом белесой мглы, поглотив сразу и окрестные горы, и темнеющую внизу тайгу. Струи воды, словно нагайкой, хлестали всадников. Они спешились и бросились к скалам, пытаясь укрыться среди гигантских камней. Лошадей вели в поводу. Животные вздрагивали и приседали на задние ноги, пугаясь звериной ярости грома и голубых всплесков страшного огня.

К счастью, в скоплении камней обнаружили довольно приличное укрытие: каменная плита под углом накрыла огромный валун. Завели под нее лошадей, сами кое-как пристроились между ними. Дождь под плиту не попадал, но под ногами змеились и журчали желтые от глины ручьи, между камнями гуляли сквозняки. И у промокших насквозь путников через несколько минут уже зуб на зуб не попадал от холода.

Егор выглянул из-под камня, пытаясь разглядеть небо, и тут же втянул голову обратно. С фуражки его водопадом стекала вода, но глаза сверкали шальным огнем восторга:

— От ввалило нам так ввалило! Ешкина мама! Ведь еще на перевале видел, что натягивает тучка. Думал, обнесет стороной…

Дождь прекратился так же внезапно, как и начался. Ослабевшая туча убралась восвояси за дальний хребет, оставив после себя прорву ручьев на земле и ушаты воды на деревьях и травах. Вновь засияло солнце на отмытом до ослепительной голубизны небе. Засуетились притихшие было птицы и хором принялись перекликаться с далеким и уже нестрашным громом.

Ермак ехал первым и как гейзер парился на солнце. Повернув к Алексею лицо, он радостно прищурился:

— Ай, Алексей Дмитрич! Совсем мокрый, как рыба карась! Надо на солнце подвялить немного, а? — и расхохотался.