кампус, но я легко отмахиваюсь от него, все еще злясь, что он приложил руку к тому, чтобы затащить меня на дерьмовое шоу на ужине Совета с Нортом. Однако он не замечает, насколько я раздражена, и просто преследует меня, как обычно.

Только когда мы сидим с Сейдж и Сойером за обедом в столовой, он слышит краткое изложение того, что произошло на самом деле, и понимает, насколько я зла на него из-за этого.

— Я узнал об ужине тогда же, когда и ты! Как, черт возьми, я могу быть виноват, что у тебя было дерьмовое время? Если общения с девушками, которых трахали твои Связанные, достаточно, чтобы испортить тебе день, у меня для тебя плохие гребаные новости.

Я тычу его в ребра, но он этого не замечает, потому что он сделан из мышц, сложенных на гребаных мышцах.

— Ты столкнул меня с его людьми и оставил меня наедине с этим! Я чуть не умерла, а потом мне пришлось иметь дело с полным дерьмом, о котором сплетничают в моем общежитии, потому что Норт не остановился бы ради меня ни в одной долбаной аптеке.

Сейдж морщится, глядя на меня.

— До меня тоже доходили слухи. Разумеется, я им не поверила, и я сказала Грейси, что если она проболтается об этом, я расскажу ее маме о том, как она пускала слюни на чужих Связанных.

Гейб хмуро смотрит на нее и переводит взгляд с одного на другого.

— Какие слухи? Я ничего не слышал.

Сойер фыркает и, наконец, отрывает взгляд от своего телефона.

— Конечно, ты не слышал, они несут чушь о Связанной, с которой ты только что заключил перемирие. Ты думаешь, Зои и ее маленькая компания бимбо-сучек сказали бы тебе в лицо, что они обвиняют твою Связанную в самопроизвольном аборте?

Я чувствую, как он контролирует свой дар, и не нужно быть гением, чтобы понять, что он не лжет о том, что понятия не имеет. Я не отрываю глаз от своей еды, потому что мне не нужна его чушь о белом рыцаре.

— Вот почему Грифон привел тебя сюда. Он слышал…

Я прервала его:

— Да, и мне пришлось убеждать его, что это неправда…

— Ну, конечно, это, блять, неправда! Кто это сказал? Кто из друзей Зои? Я собираюсь, блять, убить…

— Ты не будешь никого убивать…

Сойер вмешивается:

— Вам двоим лучше не начинать трахаться на столе здесь, в столовой, потому что для меня все это похоже на очень злую прелюдию, и, честно говоря, я просто хочу спокойно съесть свою пиццу.

Я бросаю на него взгляд, но почти сразу же мне приходится переключить свое внимание обратно на Гейба, который собирается перевернуть стол из-за этого. Я думаю, это слишком близко подходит к тому, какими были последствия исчезновения его Связанной, и теперь он жаждет крови.

— Просто забудь об этом. Мне, честно говоря, насрать на то, что думают обо мне какие-то мелочные, ревнивые девчонки. До тех пор, пока это не причинит мне никаких неприятностей с Дрейвенами, мне все равно.

Сейдж снова морщится, в основном потому, что и Норт, и Нокс пугают ее, и я бросаю на нее благодарный взгляд. Я благодарна, что она здесь, слушает, как я ною, и не осуждает меня за то, что я сварливая дура из-за всего этого.

Гейб запихивает в рот остатки курицы-гриль со своей тарелки печали и говорит:

— Грифон разберется с Нортом. Нокс все еще может поднять этот вопрос, потому что он… такой.

Я закидываю сумку на спину и встаю, готовая покончить с этим днем.

— Это хороший способ сказать, что он полный мудак, который будет обсуждать это за обеденным столом в течение следующих пятидесяти гребаных лет.

Мы переживаем этот день, и хотя Сейдж приглашает меня к себе на тако и учебники, я бросаю ее, мой живот все еще раздут и болит. Я просто хочу хандрить в своей комнате и тихо ненавидеть свою жизнь всю ночь. Она понимает это, потому что какая девушка этого не поймёт, и оставляет меня, обняв и пообещав заглянуть ко мне завтра.

Я ужинаю пораньше, а затем возвращаюсь в общежитие, чтобы принять душ и переодеться во что-нибудь удобное. Я отправляю Атласу ответное сообщение, просто общее сообщение, чтобы рассказать ему о моем дне и дать ему знать, что со мной все в порядке, а затем я сильно ударяюсь в книги.

Вскоре после полуночи я все еще просматриваю учебники для следующего задания, которое нам поручил Нокс, когда моя дверь открывается и в нее входит Грифон с сумкой, болтающейся в одной руке.

— Ты даже не собираешься больше пытаться постучать? — говорю я усталым голосом, и моя рука немного дрожит, когда я делаю заметки, потому что я так чертовски устала. Я должна была остановиться несколько часов назад, но мой мозг пока не хочет останавливаться.

— Я ожидал, что ты будешь спать, а не зубрить. Я не думал, что экзамены длятся месяцами.

Я пожимаю плечами и смотрю, как он скидывает ботинки. Я ни хрена не понимаю, что сейчас происходит.

— Я бросила среднюю школу, помнишь? У меня нет другого выбора, кроме как проводить все свободное время, уткнувшись носом в учебники.

Он снимает куртку и вешает ее на крючок с обратной стороны двери, прикрывая потрескавшееся и поганое зеркало. Я смотрю, как он снимает толстовку, стоя там в своих джинсах с низкой посадкой и мягкой черной футболке, выглядя как секс на ножках.

Дерьмо.

— Ты голодна? Я принес буррито, но я могу его разделить.

У меня буквально изо рта торчит батончик, поэтому я качаю ему головой. Честно говоря, я все еще пытаюсь заставить свой измученный мозг осознать то, что происходит прямо сейчас. Он здесь, в моей спальне, предлагает разделить со мной еду без какой-либо причины, которую я могу назвать.

Это похоже на ловушку.

— Перестань так на меня смотреть, Оли. Я здесь, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. Прошлой ночью ты рыдала в моих объятиях несколько часов, даже после того, как заснула.

О Боже, это так неловко.

— Я в порядке. С таблетками лучше, и ты позаботился о том, чтобы у меня был их большой запас. Серьезно, иди домой и забудь обо мне.

Он ворчит на меня и приземляет свою задницу на пол, отражение Гейба всего несколько недель назад, и он жует свою еду. Я переключаю свое внимание обратно на свои книги и погружаюсь в историю анализов крови и то, как были