– Пойдем вместе. Так быстрее. Да и нечего тебе с раненой головой бродить по больнице в одиночестве.

Мы торопливо возвращаемся в мою палату, замедляем шаг лишь перед самым отделением – чтобы не вызывать подозрений. Медсестра на посту поднимает голову и вновь зарывается в бумаги. Я хватаю сумку, и мы с Томом выскакиваем в коридор. На сестринском посту никого, так что мы выскальзываем из палаты незамеченными.

Пока ждем лифта, я смотрю в окно – и по чистой случайности замечаю знакомую фигуру Леонарда, целеустремленно шагающую к больнице рука об руку с мамой.

– Черт. Мама и Леонард. Похоже, идут сюда.

– Давай по ступенькам.

Том хватает мою руку, и вскоре мы, следуя указателям, толкаем двойные двери на лестницу.

– Не могу так быстро, – морщусь я. – От каждого движения рука болит.

– Ничего, отдышись немного, – говорит Том, хотя в голосе его слышно нетерпение.

Еще один пролет – и мы внизу. Тут я могу ускориться. Том вставляет в автомат парковочную карту, оплачивает стоянку и ведет меня к машине.

– Что с боковым зеркалом? – спрашиваю я, устраиваясь на пассажирском сиденье.

Самого зеркала нет, а на корпусе – большая царапина.

– А, зацепил чертов шлагбаум на въезде. Переживал за тебя и ничего вокруг не видел.

Мы выруливаем со стоянки. Я поднимаю глаза на окна своей палаты. Там стоит Леонард, смотрит прямо на нас. Том опускает ногу на педаль, и мы молниеносно исчезаем, хотя я продолжаю ощущать на себе тяжелый, угрожающий взгляд Леонарда.

– Что подумает Люк, когда обнаружит твое бегство?

– Люк уехал к родителям. И девочек забрал. – Я откидываю голову на сиденье.

Интересно, что он сказал Ханне? Надо будет ей позвонить. Темные тучи с удобством устраиваются на ночь, ветер раскачивает верхушки деревьев. На набережной он крепчает, с силой бьет в борт машины.

Я опускаю козырек от солнца, смотрюсь в зеркальце.

– Мы можем заскочить в магазин? – спрашиваю.

– Конечно. Что тебе нужно?

– Чистый бинт.

Я ковыряю клейкую ленту, скрепляющую повязку-тюрбан на голове. Наконец бесцеремонно разматываю бинт, который длинной извилистой змеей падает мне на колени. Под ним обнаруживается марлевый прямоугольник примерно два на три дюйма. В центре марли – темно-красное пятно засохшей крови.

– Может, не надо снимать бинт?

– Да все нормально.

Том тормозит перед небольшим магазинчиком и идет за перевязочным материалом. Вскоре возвращается с запечатанным пакетом первой помощи. Пожимает плечами:

– Лучше перебдеть, чем недобдеть. Вдруг тебе еще что-нибудь понадобится.

– Спасибо, – с улыбкой отвечаю я. – Наверняка пригодится.

На подъезде к квартире Тома у меня звонит телефон.

– Леонард, – показываю я экран Тому.

Хочу ответить, но Том придерживает мою ладонь.

– Не проговорись о том, где ты и что тебе известно. Прежде чем прижать Леонарда к стенке, нам надо понять все нюансы. Ты же его знаешь. Не успеем мы и глазом моргнуть, как он убедит нас в собственной невменяемости.

– Разумно. – Я перевожу телефон в бесшумный режим. – Может, просто эсэмэс написать: мол, я в порядке. Не то они еще полицию на ноги поднимут.

– Как хочешь.

Я набираю ответ – «уехала с Томом подышать свежим воздухом, свяжусь с тобой позже», – а сама говорю:

– Сегодня полиция расспрашивала об аварии Ханну. Леонард планировал присутствовать. Может, лучше позвонить ему? На всякий случай.

– Нет! – неожиданно рявкает Том. – Потом. Позвонишь потом.

Он не отрывает взгляда от дороги, я молчу. Похоже, Том переживает гораздо сильнее, чем показывает. Над верхней губой у него выступили капельки пота. Том заводит машину на подземную стоянку и глушит двигатель, лицо с трудом различимо в мягком желтом свете настенных ламп.

– Прости, – поворачивается Том ко мне. – Прости за резкость. Я весь на нервах из-за Леонарда. Пойдем ко мне. Нормально поговорим.

Иду за ним к лифту. Я знаю Тома очень давно, нервы у него стальные, поэтому его взвинченность рождает во мне глубокое беспокойство.

В лифте я ощущаю, как завибрировала у меня на плече сумка, – пришло сообщение. Отчего-то я не хочу, чтобы Том об этом знал.

В квартире я первым делом иду в туалет, прихватив сумку и пакет первой помощи.

– Заодно повязку поменяю, – говорю через плечо.

Внутри я запираюсь, включаю в раковине воду и только тогда достаю из сумки телефон. Сообщение от Леонарда, я не удивлена.

Не доверяй ему. Позвони мне. Есть важная информация.

– Ты там жива? – раздается за дверью голос Тома, и я от испуга едва не роняю телефон.

– Да. Минутку!

Я удаляю сообщение и прячу телефон в сумку.

Через несколько минут мы уже сидим в гостиной, и Том подает мне бокал вина.

– Думаю, тебе сейчас нужно что-нибудь покрепче чая.

– Спасибо.

Если честно, вина мне совсем не хочется, поэтому я делаю глоток из вежливости и отставляю бокал на столик. Верчу головой:

– Где твой ноутбук?

– В гостевой комнате. Сейчас включу. – Том садится рядом со мной на диван. – Ты как? Только начистоту.

– Да ничего вроде. Все какое-то нереальное. Я толком не понимаю, кто я. – Натужно смеюсь. – Постоянно думаю об аварии. Прокручиваю ее в голове. Спрашиваю себя: могла ли я как-то предотвратить?..

– Перестань изводиться. Ты ни в чем не виновата.

– Все произошло так быстро.

– Знаешь, я вот тоже размышлял об аварии. Ужасно такое предполагать, но ты не думаешь, что тут замешан Леонард?

– Он бы ни за что не подставил Ханну, – возражаю я. – Это я виновата, я ехала с большой скоростью.

– Давай взглянем под другим углом. – Том смотрит на меня многозначительно, будто сейчас последует нечто важное. Я пожимаю плечами, и он продолжает: – Что Леонард там делал? Он ведь обычно не навещает вас за завтраком?

– Нет, не навещает. По словам мамы, Леонард привез ей на подпись какие-то бумаги, но я теперь думаю, что он хотел поговорить со мной до полиции.

– Леонард мог догадаться, что ты выяснила правду насчет ненастоящей Элис. Он захотел скрыть эту информацию. Примчал к вам предупредить Марту, побеседовать с глазу на глаз. Назначил ей встречу у ворот…

– Поскольку узнал, что я вот-вот подъеду, – подхватываю я. Неужели аварию и правда подстроил Леонард? Я чувствую дурноту. – Но как он так четко рассчитал время?