— Ты новенькая? — Я кивнула. — Ну вот и хорошо, сегодня у нас первое занятие по деревянному промыслу, так что ты ничего не пропустила.

После чего он махнул надо мной тростью, и листья вдруг ожили и зазеленели, блестя клейкой молодостью.

— Тем более с твоими способностями, — и он уважительно посмотрел на меня.

Сияна тут же насупилась и слегка отвернулась. Вот это новое чувство! Никому никогда и в голову не приходило ревновать меня. Эх, услышали бы это наши детдомовские барышни! Я фыркнула про себя.

— Ну, кто знает, из чего лучше изготавливать гусли-самогуды?

Вот это новость! Даже начался урок, как в обыкновенной школе. Руку подняли двое: Анебос (ну да! Атей же говорил, что он лучший ученик) и Сияна. Драгавит кивнул Сияне.

— Самогуды проще всего изготавливать из белозерного явора, а ложки-самостуки — из рябины обыкновенной.

— А самоеды? — продолжил викторину смутитель девичьих сердец.

— Из липы, — уже не так уверенно произнесла девица.

— Из какой? — И, увидев, что вопрос поставил ее в тупик, перевел взгляд на Анебоса.

— Из сердцевидной пестролистной, — ответил всезнайка.

— И правильно. А все потому, что каждое дерево имеет свое звучание, которое надо просто услышать. Всегда проще не ломать природу, а почувствовать ее душой.

— А можно вот, например, из ленты сделать гусли? — крикнул кто-то с задних парт.

— Можно. Но об этом я вам расскажу на уроках Химеротворчества, которые будут в следующем году. Разница же между двумя этими дисциплинами проста, — он вышел на середину класса и воспарил где-то на метр от пола, — когда мы занимаемся чаровательством, мы вкладываем в предмет какие-то свойства, и дальше он существует с этими самыми свойствами без всяких колдовских воздействий извне. А вот ежели мы творим химеру, то есть оборачиваем один предмет в другой, то он в новом виде может существовать только до тех пор, пока к нему направлена волшба. Как только токи прекратятся, то он примет свой изначальный вид. Пример: всем известные гребни, из которых лес произрастает, стоит их только оземь ударить. Так вот лес этот, самое большее, месяц простоять может, а потом химера рассеется. А уж коли гусли самогудами зачаровали, то и быть им такими, сколько будет длиться их земной век.

Драгавит спустился на пол.

— И чтоб всем было понятно, и мы больше не отвлекались на посторонние вопросы: когда я стою на какой-нибудь поверхности — это естественно для меня, и чародейные силы не тратятся. А вот когда я зависаю в воздухе, — он опять немного приподнялся над полом, — мне надо этот процесс постоянно питать волшбой, иначе я просто упаду. Поэтому запомним раз и навсегда, что чаровательство — это навсегда, а химеротворчество — на определенный промежуток времени.

Дальше интересное закончилось, и начались нудные разбирательства свойств и оптимальных способов использования разнообразной древесины. Вторую же часть урока мы учились входить в резонанс с разными породами дерева и определять по колебаниям, для чего они годятся. В конце концов это стало похоже на попытки вникнуть в язык деревянных предметов и немного напоминало методику изучения Тварьских Языков. Вот только там мы слушали срединным ухом, а здесь ловили колебания кожей.

Раньше, до попадания в Гиперборею, мне казалось, что волшебство — это взмахнуть палочкой и произнести желание, а здесь прямо набор точно выверенных и логично объясненных действий. Но все же я решила потом поговорить об этом с кем-нибудь.

Следующий урок оказался, как ни странно, сродни нашей физкультуре, вот только назывался он по-другому — Телоупроченьем. Занятия проходили здесь же под землей на поляне, очень похожей на нашу спальную. Только жилых домиков тут не было, а были какие-то непонятные деревянные и металлические сооружения. Урок вела девушка с головой рыси. Урисница мне шепнула, что лучше ее называть «Арысь-дева».

Когда начался этот урок, мне показалось, что у меня дежа-вю. И здесь, узнав, что я новенькая и раздав всем задания, Арысь-дева утянула меня в сторонку и начала с того, что стала учить меня прислушиваться к собственному телу. К мышцам, связкам, костям. Нет, это не обучение волшебству какое-то, а умение слышать, видеть, чувствовать и воспринимать! Вот буквально только что мы слушали всякие деревяшки, сейчас же я пытаюсь ощутить мышцы пальцев. О чем я, в общем-то, тут же и заявила. Арысь громко рассмеялась.

— Так это же естественно, а как же еще можно увеличить силу и выносливость своего тела?

— Там, где я раньше жила, чтобы стать сильнее, люди поднимают тяжести, чтобы выносливее — бегают. Если надо, чтобы тело лучше гнулось, то там растяжки всякие…

Так-то спортсмен из меня ровно такой же, как и специалист в любой другой области, а именно — никакой, так что на этом экскурс в нашу физкультурную систему я и закончила.

— Это ж где такие чудаки проживают? — искренне удивилась физручка.

— Да там, за Бореем, — и я неопределенно махнула рукой, понятия не имея, в какой это стороне.

— Ничего смешнее в жизни не слышала! И долго надо тренироваться, чтобы сделать так? — Она подняла с земли булыжник и легко, как хлебный мякиш, раскрошила его в руках. Я потрясенно молчала. — Ты пойми, работать с телом так, как ты рассказываешь, это то же самое, что заставить спящего человека рубить дрова. Самое большее, чего добьешься, — это раздражение вызовешь. Ну, может, еще получится топор в руках удержать, если он пальцы кое-как сожмет. Ни замаха, ни удара все равно не выйдет, еще и без пальцев остаться можно… А так чего ж тело ломать, если оно тебя не понимает? Сила и гибкость только уговорами увеличиваются нормально. А вот с внешними проявлениями, — она махнула на мою грудь, вернее на полное отсутствие оной, — надо дольше работать. Так как договариваться надо со всем телом, чтобы нужный материал для строительства поступал куда надо, а не куда придется.

И она гордо выпятила свои весьма выдающиеся особенности фигуры.

— И такое можно себе сделать? — Ни фига себе перспективки-то открываются!

— Да можно, конечно, только зачем — это же все наносное?

— А вам зачем? — И я опять красноречиво оглядела ее аппетитные формы.

— А мне для преподавательского престижа, — отрезала она, — а тебе, как будущей чародейке, сейчас необходимо тело тренировать, чтобы оно не подвело в решительную минуту. Ну как там с пальцами?

Я удрученно посмотрела на свою руку. Мышцы-то я, положим, услышала, это все-таки проще, чем к жабе прислушиваться, но и что с того? Я угрюмо посмотрела на Арысь.

— Услышала, а дальше чего?

— А дальше стяни все силы в одну точку в кончики пальцев.

Легко сказать, а я аж взмокла вся, пока стягивала. Арысь протянула мне маленький камушек, не такой плотный, как она брала, а более пористый, как наши пемзы, и велела мне сдавить его. Камень слегка на краях покрошился, но дальше дело не пошло.