— Мамка, переночуешь сегодня у нас? А то мне страшно.

— Конечно, — кивнула Владка.

Низ живота ужасно тянул.

— Наверно, это из-за дурацкого супа-пюре, — решила она.

Глава 50

Я тебя верну

С каждым шагом Владке становилось все хуже и хуже. Боль то отходила, то возвращалась назад. Они остановились с Любавкой посреди улицы. В небе уже зажглись первые звезды, и появилась двурогая луна.

— Я кажись, сейчас помру, — тихо простонала она. — Лучше бы я там у этого Леонида ничего не ела. Жадность моя меня и наказывает.

— Мамка, а ты случайно не рожаешь? — спросила ее Любавка.

— Да шут его знает. У меня это в первый раз.

— Угу, а нас ты в капусте нашла, — рассмеялась девочка, — Пойдем скорее к Анфиске, до дома мы можем не успеть дойти.

Кое-как они добрались до пекарни. Двери магазинчика уже были закрыты. Любавка начала молотить по деревянному полотну ставень.

— Тетя Анфиска, открывайте, это мы, — стала она кричать на всю улицу.

Через пять минут им открыл Иванко. Владка сидела на ступеньках в скрюченном состоянии.

— У меня, когда аппендикс воспалился, я такой боли не испытывал, — простонал он, — Это же какое-то адовое истязание. Как бабы все это терпят, и ведь рожают по несколько штук дитев? Я бы после первого раза такое повторить больше бы не решился. Словно на изнанку тебя всего выворачивают, да еще кишками через жопу.

Втроем с Анфиской они затащили внутрь помещения Владку. Уложили ее прямо на пол в пекарне.

— Поставь воду на печку, — велела Анфиса мальчишке, — Принеси какие-нибудь тряпки и солому, иначе она мне все полы кровью зальет. Потом не вычистишь.

— Я думал, что все это сказки, что рожать так больно, а оказывается не врали, — стонал он.

— Опять у мамки завихрения в голове на фоне боли, — вздохнула Любавка.

Боль становилась все сильней и сильней. С каждой новой схваткой его выносило из женского тела и возвращало в палату реанимации.

— Неужели и этот новый прибор не поможет вернуть его в сознание? — услышал он. — Тогда через сутки будем отключать его от аппаратов. Смысла держать его нечего.

Боль отпустила, и он снова очнулся на полу пекарни.

— Владка, тужься, тужься, — орала Анфиска.

— Не могу, я не знаю как, — простонала роженица, — Мне, кажется, я сейчас умру. Как хорошо, что я смогла пристроить детей и Алиску замуж выдала.

Резкая боль пронзила все тело, перед глазами все почернело, где-то вдалеке послышался крик младенца.

— Мамка, мамка, — кричал Иванко.

Но Влада затягивало в черноту.

— Вот и все, — пронеслось у него в голове.

Очнулся он от резкого запаха хлорки и лекарств. Хотел потянуться, но не смог, тело не слушалось его. Где-то противным звуком запищал какой-то датчик. Влад разлепил глаза и увидел лампы дневного света и беленый потолок. Несколько человек бежало по коридору. В палату ворвались люди в белых халатах и бирюзовых костюмах.

— Не может быть, — ахнул мужчина, — Очнулся. А я вам говорил, что есть мозговая активность, а вы предлагали его отключить от аппарата.

— Надо еще его проверить, а то может, лежит перед нами овощ, и ни бе, и ни ме сказать не сможет, — парировал другой товарищ с недельной щетиной.

— Зачем? Зачем вы меня вернули? — беззвучно спросил Влад, по щеке у него скатилась слеза.

До сих пор у него в ушах звучал крик младенца. Он даже не знает, кто у него родился.

— Он шевелит губами, — обрадовался один из врачей. — У него сейчас проблема с голосовыми связками.

— Влад, моргни, если нас слышишь и понимаешь, — попросил доктор с небритым лицом.

Владу не хотелось ни моргать, ни шевелиться. Он отвернулся от них.

— И вот теперь пойми, работает у него мозг или нет, или он просто не хочет жить.

— Разберемся, главное, что он пришел в сознание, — радостно ответил врач в бирюзовом костюме, — Значит, аппарат работает, можно его использовать и на других пациентах.

Быстро сняли показатели приборов и радостные вышли из палаты. Через несколько минут пришла медсестра и поставила очередную капельницу.

— А мы уже думали, что вы в сознание и не придете никогда, — щебетала она, — Уже приняли решение отключать вас от приборов. Мама ваша дала добро на эксперимент с одним интересным устройством. И вот все получилось.

Девушка смочила ему потрескавшиеся губы водой и немного налила воды в рот.

— Сейчас сложно будет разговаривать. Все связки за месяцы лежания задубели. Но ничего разработаются. Маме вашей уже позвонили. Она скоро приедет. Вы даже не представляете, какая эта для нас всех радость. Приятно, когда пациент приходит в сознание.

— Вам радость, а мне… — с досадой думал он, — Как они там без меня жить будут? Хорошо, что Любавке заранее сказал, где у меня деньги лежат. Хоть девчонке на первое время хватит. Как там Анфиска будет управляться с младенцем и пекарней?

Куча мыслей роилось у него в голове. Ему так хотелось вернуться обратно. Влад задремал, и его вынесло в другой мир.

— Дышит? — спросила Анфиска, закутывая ребенка в какие-то тряпки.

К Владке подошел Иванко.

— Дышит, но она не в себе. Потеряла разум, опять, — вздохнул мальчишка, — Маааа-мкаааа, как мы будем без тебяяяя, — заскулил он.

— Жива же, может, очухается, — погладила по спине брата Любавка, — У нее просто жар.

— Надо им что-нибудь сказать, надо сказать, — крутилось в голове у Влада. — Любавка, — просипела Владка, — Деньги забери. Они там, в комнатке под половой доской. Помнишь, я тебе показывала? Забери. Алиску и Анфиску слушайся. Выучись и замуж не торопись. Иванко, слушайся во всем Анфиски и помогай ей с ребеночком. Анфиса, не бросай моих деток.

— Сама будешь за своими детками следить, мы только на младенчика договаривались, — проворчала пекарша, отворачиваясь от роженицы, и утирая набежавшие слезы.

Владка еще что-то хотела сказать, но ее снова пронзила резкая и сильная боль. Он открыл глаза. Рядом с больничной койкой стояла мать. Она вытирала слезы.

— Очнулся, слава тебе Господи. Я так молилась, так молилась. Врачи все перепробовали, думали, что совсем все, ничего не помогало.

Мама кинулась целовать его щеки и руки.

— Мама, осторожно, капельница, — тихо прошептал он.

Влад понял, как он соскучился по матери. Он сам стал плакать.

— Мы поднимем тебя на ноги, ты будешь у нас ходить, — шептала она.

— Расскажи мне про мое состояние, — попросил он.

— Владик, потом, я потом тебе все расскажу, — вытирала она его и свои слезы, — Господи, какое счастье, какое счастье.

— Кому-то счастье, а кому-то горе, — подумал он.

Медсестра попросила маму уйти.

— Для вас и так сделали исключение, а