— Ваши слова справедливы и логичны, — сказал дьякон, — но леность моя находит себе извинение в обстоятельствах моей настоящей жизни. Сами знаете, неопределённость положения значительно способствует апатичному состоянию людей. На время ли меня сюда прислали или навсегда, богу одному известно; я здесь живу в неизвестности, а дьяконица моя прозябает у отца и скучает. И, признаться, от жары мозги раскисли».

Здравомыслие патера Брауна в коричневой рясе близко к фашизму

Дмитрий Быков, писатель и литературовед.

Что же касается рассказов о патере Брауне, буду откровенен: детектив не может быть ни ясновидческим, ни абсурдным. Честертон умел быть пугающим, умел быть страшным, но быть логичным, быть детективным не умел. Патер Браун, конечно, очаровательная фигура, очаровательная личность, маленький священник в коричневой рясе, весь соответствующий своей фамилии, но почему-то у меня он ассоциируется ещё и с коричневым цветом фашизма, потому что его здравомыслие слишком близко к этому.

«Один. Сто ночей с читателем», 2017 г.

Быков имеет полное право видеть фашиста хоть в добрейшем отце Брауне, хоть в собственном зеркале после запоя. Только не надо для подкрепления своего бреда подтасовывать рассказы замечательного британского писателя Гилберта Честертона. Который многократно указывал на цвет рясы своего персонажа, и ни малейшего отношения к цвету рубашек партии Гитлера этот цвет не имел:

«Вдалеке чернели и расставались пары; одна из них была чернее всех и держалась вместе. Два человека в чёрных сутанах уходили вдаль. Они были не крупнее жуков; но Валантэн увидел, что один много ниже другого. Высокий шёл смиренно и чинно, как подобает учёному клирику, но было видно, что в нём больше шести футов».

«Сапфировый крест».

«В эту тёмную морозную ночь, казалось, каждый бы мог ожидать, что останется наедине со звёздами. Но вот в тишине застывших лесов скрипнула деревянная калитка: по тропинке к памятнику солдата поднимались две смутно чернеющие фигуры. При тусклом холодном свете звёзд видно было только, что оба путника в чёрных одеждах, и что один из них непомерно велик, а другой (возможно, по контрасту) удивительно мал».

«Сломанная шпага».

«Ничуть не легче передать впечатление, которое производил человек, сидевший у правого края стола. По правде говоря, вид у него был самый заурядный, таких встречаешь повсюду, круглая голова, тёмные волосы и круглый короткий нос; однако одет он был также в чёрное платье священника, правда, более строгого покроя. Только увидев его шляпу с широкими загнутыми полями, лежавшую на столе возле него, я понял, почему его вид вызвал у меня в сознании представление о чём-то давнем: это был католический священник».

«Лиловый парик».

«Тут он в нерешительности замолк, ибо в дверях вдруг появился ещё один человек, фигура до того здесь неуместная, что впору было рассмеяться. Коротышка, в чёрной сутане католического священника, он казался (особенно рядом с Бруно и Авророй) грубо вырезанным из дерева Ноем с игрушечного ковчега».

«Человек в проулке».

Джинн Хоттабыч в СССР стал народным артистом

Дмитрий Быков, писатель и литературовед.

Мне приходилось уже говорить о замечательном литературном парадоксе: в 1938 году в СССР одновременно пишутся три романа о вторжении иррациональных сил в советскую действительность. Это «Пирамида» Леонова, в которой прилетает ангел, «Мастер и Маргарита», где является дьявол, и «Старик Хоттабыч» Лагина, где возникает джинн. Все трое дают представления в цирке (Воланд — в варьете, но разница невелика): в «Пирамиде» содержится остроумное рассуждение старого фокусника Дюрсо о том, что чудесам в наше время осталось место в двух сферах: церковь и цирк, и в цирк устроиться проще, да и прихожан больше… Дьявол улетает, проинспектировав реальность и не найдя в ней ничего особенно интересного. Ангел улетает, почувствовав интерес определённых сил, желающих использовать его в качестве «ангела истребления». Остаётся только джинн, отлично вписавшийся в советскую реальность и ставший народным артистом, — что само по себе нагляднейшая иллюстрация имморализма сталинской империи, в которой нет места ни добру, ни злу, а только чистой магии.

«Советская литература. Краткий курс», 2012 г.

Почему работа почтенного Гассана Абдуррахмана ибн Хоттаба в цирке должна доказывать имморализм сталинского СССР, знают только заселившиеся в голове Быкова тараканы. Однако в повести Лазаря Лагина «Старик Хоттабыч» джинн хоть и разок с успехом выступает в цирке, о карьере артиста не думает и звания не получает. Наш читатель Ирина Смирнова справедливо указывает, что его влекут Арктика и радио.

«Если кто-нибудь из читателей этой глубоко правдивой повести, проходя в Москве по улице Разина, заглянет в приёмную Главсевморпути, то среди многих десятков граждан, мечтающих о работе в Арктике, он увидит старичка в твёрдой соломенной шляпе канотье и вышитых золотом и серебром розовых туфлях. Это старик Хоттабыч, который, несмотря на все свои старания, никак не может устроиться радистом на какую-нибудь полярную станцию.

Уж один его внешний вид — длинная седая борода по пояс, а следовательно, и бесспорно почтенный возраст — является серьёзным препятствием для посылки на работу в суровых условиях Арктики. Но ещё безнадёжней становится его положение, когда он начинает заполнять анкету.

На вопрос о своём занятии до 1917 года он правдиво пишет: «Джинн-профессионал». На вопрос о возрасте — «3732 года и 5 месяцев». На вопрос о семейном положении Хоттабыч простодушно отвечает:

«Круглый сирота. Холост. Имею брата, по имени Омар Юсуф, который до июля прошлого года проживал на дне Северного Ледовитого океана в медном сосуде, а сейчас работает в качестве спутника Земли», и так далее и тому подобное.

Прочитав анкету, все решают, что Хоттабыч не в своём уме, хотя читатели нашей повести прекрасно знают, что старик пишет сущую правду.

Конечно, ему ничего не стоило бы превратить себя в молодого человека, написать себе любую приличную биографию или, на худой конец, проделать ту же комбинацию, что и перед поездкой на «Ладоге». Но в том-то и дело, что старик твёрдо решил устроиться на работу в Арктике честно, без малейшего обмана.

Впрочем, в последнее время он всё реже и реже наведывается в приёмную Главсевморпути. Он задумал подзаняться теорией радиотехники, чтобы научиться самостоятельно конструировать радиоаппаратуру. При его способностях и трудолюбии это не такое уж безнадёжное дело».

Очевидно, подобные увлечения не дают Быкову повода лишний раз плюнуть в ненавистный советский режим. Вот и приходится врать. Хотя, возможно, все проще. Хоттабыч действительно поступает на работу в цирк, но не в книге, а в вышедшем в 1957 году фильме. И то верно — зачем над страницами глаза портить и время тратить, когда