что уже не могу, а всё ещё хочу». Это важная, говорящая деталь. Они чувствовали, что они хотят управлять Россией, но уже ею управлять не могут. Они бездетны, бесплодны, в том смысле, что их дети, как «Фома Гордеев», хотят другого. И вот, между прочим, в надежде на этих детей и базируется моё представление о светлом будущем России.

«Эхо Москвы», 28 февраля 2019 г.

Всего через десять лет после издания биографии Максима Горького Быков решил ознакомиться с его творчеством. И с удивлением узнал, что Иван Бунин совершенно прав. Не только Яков Маякин, но и его кум Игнат Гордеев, и зять Африкан Смолин из «Фомы Гордеева», владелица пароходной компании Васса Железнова из одноимённой пьесы, фабрикант Илья Артамонов из «Дела Артамоновых» и многие другие горьковские купцы — яркие и сильные персонажи. Неудивительно, что поволжские миллионщики Николай Бугров, Александр Зарубин, Яков Башкиров и многие другие с интересом читали Горького, а предприниматель и меценат Савва Морозов дружил с ним до конца жизни.

Увы, сам Быков читал Горького крайне невнимательно. Очерк «Н.А. Бугров» может найти в интернете любой желающий. Никаких гимназисток там нет, как и признания миллионера в половой немощи. Наоборот, купец не без гордости бросает: «А слышали вы — про меня сказывают, будто я к разврату склонил многих девиц?… Не потаю греха, бывали такие случаи». И на вопрос о реальности Маякина Горький утвердительно не отвечает, но собеседник считает, что похожие люди есть, и видит в нём пример для подражания:

«Не всё в книге вашей верно, многое же очень строго сказано, однако Маякин — примечательное лицо! Изволили знать такого? Я вокруг себя подобного не видал, а — чувствую: такой человек должен быть! Насквозь русский и душой, и разумом. Политического ума…

И, широко улыбаясь, он прибавил весело:

— Очень поучительно подсказываете вы купцу, как ему жить и думать надобно, о-очень!

…Вот говорите — Маякин — лицо выдуманное? А Яшка Башкиров (совладелец компании «Торговый дом Емельяна Башкирова с сыновьями», в 1883–1890 гг. председатель Городской думы Нижнего Новгорода — «ИстЛяп») доказывает, что Маякин — это он, Башкиров. Врёт! Он — хитёр, да не так умён. Это я к тому, что цветы можно выдумать, а человека — нельзя! Сам себя он может выдумать, и это будет — горе его. Вы же сочинить не можете человека. Значит — похожих на Маякина вы видели. И, ежели имеются, живут люди, похожие на него, — хорошо!»

Он нередко возвращался к этой теме.

— В театрах показывают купцов чудаками, с насмешкой. Глупость. Вы взяли Маякина серьёзно, как человека, достойного внимания. За это вам — честь».

Та же история и с купеческими детьми из «Фомы Гордеева». Не принимает отцовскую жизнь, спивается и сходит с ума лишь Гордеев-младший. Прочие успешно ведут бизнес, только одеваются не в картузы и сапоги, а в цилиндры да штиблеты. Сын Маякина унаследовал канатную фабрику отца, зять Якова Тарасовича строит кожевенный завод, да ещё с шурином организовал торговый дом «Тарас Маякин и Африкан Смолин».

Непонятно одно: открывал ли эту страницу сам Быков. Да и вообще, сам ли он писал свой очерк о Горьком?

В повести Чехова «Дуэль» дьякон Победов — единственный, кто что-то делает

Дмитрий Быков, писатель и литературовед.

Важнейший сюжетообразующий элемент литературы XIX века — конфликт двух архетипических героев — лишнего человека и сверхчеловека. Это дуэль лишнего Онегина и молодого гения Ленского. Печорина и Грушницкого. Павла Кирсанова и Базарова. Долохова и Пьера. У Чехова она доведена до абсурда в его повести «Дуэль». Там сталкиваются абсолютно лишний Иван Лаевский и железный Фон Корен. Но их дуэль срывает дьякон Победов. И это новый герой, который приходит на их место. Он единственный в этой повести, кто что-то делает».

«Аргументы и факты», 12 октября 2017 года.

Объявив сверхлюдьми нескольких совершенно разных литературных персонажей, Быков обоснования ради занялся подтасовками. В «Евгении Онегине» Пушкин допускает, что не погибни Ленский на дуэли, в нём мог бы проснуться подлинный талант….

Быть может, он для блага мира

Иль хоть для славы был рождён;

Его умолкнувшая лира

Гремучий, непрерывный звон

В веках поднять могла. Поэта,

Быть может, на ступенях света

Ждала высокая ступень.

Его страдальческая тень,

Быть может, унесла с собою

Святую тайну, и для нас

Погиб животворящий глас,

И за могильною чертою

К ней не домчится гимн времён,

Благословение племён.

…Но дополняет, что с тем же успехом его могло и не оказаться.

А может быть и то: поэта

Обыкновенный ждал удел.

Прошли бы юношества лета:

В нем пыл души бы охладел.

Во многом он бы изменился,

Расстался б с музами, женился,

В деревне, счастлив и рогат,

Носил бы стёганый халат;

Узнал бы жизнь на самом деле,

Подагру б в сорок лет имел,

Пил, ел, скучал, толстел, хирел,

И наконец в своей постеле

Скончался б посреди детей,

Плаксивых баб и лекарей.

Однако всё это не более чем размышления над несбывшимся будущим покойника. Над банальными же виршами, которые успел написать Ленский при жизни, Александр Сергеевич изящно издевается.

Он пел разлуку и печаль,

И нечто, и туманну даль,

И романтические розы;

Он пел те дальные страны,

Где долго в лоно тишины

Лились его живые слёзы;

Он пел поблёклый жизни цвет

Без малого в осьмнадцать лет.

Также перевирает Быков и героев чеховской «Дуэли». Почти все её персонажи работают. Зоолог фон Корен изучает черноморских медуз и готовится к экспедиции на Дальний Восток. Доктор Самойленко служит в госпитале, а отсутствие больных на момент действия повести не его вина. Прочие персонажи тоже при деле: один в лавке торгует, другой кабак держит, третий в полиции служит… Бездельничает чиновник Лаевский, но и он, когда едва не получил пулю в лоб, за ум взялся. Как и дьякон Победов, в итоге решивший отправиться в экспедицию с фон Кореном, хотя до того, подменяя уехавшего лечиться коллегу, в основном удит рыбу. Честно признаваясь в лени и раздолбайстве:

«— Вы опять на пристань бычков ловить? — спросил зоолог.

— Нет, жарковато.

— Пойдёмте ко мне. Вы упакуете у меня посылку и кое-что перепишете. Кстати, потолкуем, чем