Она хмыкнула и произнесла:

‒ Тебе надо, ты и иди.

Сейчас в ответ выскажет что-нибудь язвительное или отвернётся и сделает вид, что ничего не говорил, и вообще Киры рядом не существует. Но…

Поднялся, подошёл, протянул руку. Попытался обхватить, притянуть к себе.

Кира отодвинулась, посмотрела ему в лицо.

‒ Нет.

‒ Почему?

Пожала плечами.

‒ Просто интересно стало, что ты сделаешь, если я скажу «нет».

Даже не задумался над ответом.

‒ Уйду.

‒ И найдёшь другую, более сговорчивую? ‒ Кира презрительно скривилась, а он не смутился.

‒ Может быть.

‒ Так давай, топай! ‒ направила холодно и резко.

Секунду молчал, будто размышлял.

‒ Не хочу.

Ах, «не хочу»?

‒ А если не хочешь, так чего лезешь тогда?

Ничего не сказал, сжал губы. Зато попытался дотронуться до Кириной щеки.

Кира оттолкнула его руку, но Ши успел ухватить её ладонь. Пальцы переплелись. Тесно.

Так и стояли. С поднятыми руками. Ладонь к ладони. И через это соединение ощущали друг друга и взаимодействовали.

Какая-то идиотская необъяснимая химия. Или физика. Кто точно скажет?

Пальцы разъединились, и ладони тоже. Опять ‒ чужие. Опять непонимание. И голос без интонаций.

‒ Лучше я всё-таки пойду.

‒ Да! ‒ сердито подтвердила Кира.

Пусть катится. Ей всё равно: куда и зачем?

Сделал пару шагов прочь, а потом вдруг резко развернулся, подошёл стремительно. Кира осознать ничего не успела. И всё-таки обхватил ‒ ладонью, Кирин затылок ‒ придвинул к себе, прикоснулся губами к губам. Легко. Быстро.

Кира попробовала отступить, но Ши уже держал её. Крепко. Она упёрлась ладонями в его грудь, надеясь отодвинуть.

‒ Ты же… собирался…

Перебил:

‒ Ты сказала «да».

Вот как? Тоже в слова решил поиграть?

‒ Но я же…

Опять не дал договорить. Заткнул. Поцелуем. И не получалось не ответить. Хотя, стоило Ши отстраниться, Кира продолжила возмущаться:

‒ Я совсем другое имела ввиду. Я…

Да что ж такое? Дыхание перехватывает, слова теряются. Хочется вырваться, избавиться от его жёстких губ и… не хочется.

А он снова отстранился, но совсем чуть-чуть, проговорил тихонько, прежде чем опять поцеловать:

‒ Просто я гораздо раньше узнал, что Вит возвращается.

Вот зачем, зачем он это сказал? Именно сейчас. Чтобы Кира вспомнила? Чтобы смутилась?

Смущение, негодование, злость ‒ сумасшедшая смесь. Он же нарочно Киру достаёт.

Она злится. И заводится. Во всех отношениях. И он об этом прекрасно знает. Скотина.

Как там его спина? Не окончательно ещё зажила?

Провела рукой. Не ладошкой аккуратно погладила, безжалостно впилась ногтями.

Вот теперь Ши дёрнулся. Не очень сильно, но дёрнулся, напрягся. Даже прозвучало что-то. Короткое, отрывистое. Полувскрик-полувыдох. Но не обиделся и не рассердился. Теснее прижал Киру к себе, глубоко вдохнул, с дрожью.

‒ Тебе нравится… когда больно?

Не ответил. Губы опять заняты. А Кире тоже больше не хочется думать. И разбираться: что там к чему?

***

В сон ворвались звуки, реальные, раздражающие. Щёлканье дверной ручки и слова:

‒ Вы бы хоть намекнули, в таком случае, чем заниматься планируете. А если бы я раньше пришёл?

В голосе Вита настоящего возмущения совсем чуть-чуть, в основном ехидство. И Кира всё ещё спит. Почти спит. Только какая-то тысячная часть сознания бодрствует.

Она и отметила, что входная дверь хлопнула. Чересчур громко и красноречиво. Вит показал, что благородно удалился, но вечно в коридоре торчать не собирается.

Впервые Кира просыпалась в чьих-то объятиях. Удивительно. Прекрасно понимала, кто рядом. Понимала, что никогда не дождётся нежных поцелуйчиков в лобик огромных цветочных букетов и вообще ничего романтического. Даже заветных «я тебя люблю». А всё равно не хотелось сдвигаться с места, поднимать голову с плеча, отстраняться от тёплого бока, убирать руку с мерно вздымающейся груди. И глаза открывать не хотелось.

Вит мог бы прийти и попозже. На несколько минут. Часов. Дней.

Чуть развернулась, уткнулась носом в плечо, жадно втянула запах разгорячённой человеческой кожи.

Хотя бы на несколько мгновений погрузиться в придуманную красивую сказку, представить нечто большее, чем обычное сексуальное влечение.

Ладонь Ши скользнула вдоль Кириной руки. А дальше ‒ чистый реал, со всей его отрезвляющей разумностью и бесстрастностью:

‒ Встаём. Сейчас ведь опять припрётся.

‒ Угу.

Но мог бы и сообразить. Про поцелуйчик в лобик. Жутко же умный и проницательный. И Кира бы не выдала, не рассказала никому. Хотя… всё равно же не поверят.

‒ Едем? ‒ спросил Ши.

‒ Куда? ‒ вопросом ответила Кира.

Убежать ещё дальше, чтобы не нашли?

‒ Проверить. Одно место, ‒ пояснил Ши в вечной своей манере, не внеся ясности, и тут же добавил: ‒ Там безопасно. ‒ А как следует рассказал только в машине. ‒ Тогда, в храме. Там действительно никого не было. Из людей. Только сова.

Птица неподвижно сидела в углублении на колонне, пёстро-серым оперением сливалась с камнем. Даже глазами не моргала, только медленно поворачивала голову, следя за передвижениями нежеланного визитёра. Обычно она использовалась для связи, но сейчас успешно исполняла роль невидимого наблюдателя. Никто другой её не заметил бы.

‒ Сова? ‒ задумчиво повторила Кира. ‒ Я уже видела сову.

В тот раз Кира приняла её за чучело. Поначалу. Пока птица не моргнула и не повернула голову.

‒ Думаешь, провидица тоже с этим связана?

‒ Спросим.

‒ Что за провидица? ‒ вклинился Вит. ‒ Почему я не знаю?

И получил похожий ответ:

‒ Там и познакомишься.

Ши стал чуть разговорчивее, но по-прежнему строго экономил слова, будто они выдавались ему по лимиту. Исчерпаешь раньше времени, и придётся молчать. И зачем тратить усилия и время, когда потом: сам увидишь, услышишь, поймёшь.