и цветами, про гостей и ресторан? А как же мои враги? Нет, ты специально раны мои бередишь? Да самое большое, что мне в этих обстоятельствах светит, так это крадущийся поход до ЗАГСа, а потом распитие бутылки шампанского в компании новоиспеченного мужа и Романа. Ну, икрой черной можно закусить…

— Шампанское тебе, детка, ни капли, не светит.

— Вот! Так и знала, что это сейчас сказал бы! Просто тебя проверяла. А ты!..

— А я весь город избегал, старался как-то обойти проблему отсутствия у тебя паспорта.

— И что? Успешно? По твоему лицу вижу, что рожать мне, а так же и дальше жить во грехе.

— Вот уж нет! Я не я буду, если не добьюсь нашей регистрации в срок. А еще подумываю о безопасной свадьбе. И будет тогда тебе, детка и белое платье, и…

— Предупреждаю сразу! С огромным животом в ЗАГС не поеду, — сказала, как отрезала, такой стали в голосе, что послышалась, даже и представить у себя не могла. — Стыдно мне это очень. Лучше уж никак, чем так!

— Я от тебя с ума сойду. То она таилась, теперь мне временной счетчик выставила. Обалдеть!

— А ты как думал? Сделал меня беременной, вот теперь и получи. Не знал, что женщины в этом положении всегда невыносимы, так как привередливы и капризны. А все оттого, что организм их испытывает перегрузки и перестройки, вот у них все и болит.

— Это правда? Что у тебя, детка, болит? Не скрывай от меня ничего. Если что, то вызову врача. Того самого, что уже тебя осматривал. Он тебе, вроде бы, понравился?

— Отстань! Не нужен мне врач. Просто, я как бы места себе не нахожу, все думаю, думаю…

— Э…не надо тебе много размышлять. Я все улажу. Доверься мне только.

Но у него, скорее всего, ничего с паспортом так и не получалось. Иначе, отчего ему было выглядеть угрюмым? И еще темы про регистрацию всячески избегал. О чем угодно мог говорить за ужином и после, но только не об этом. Это его мрачное состояние передалось и мне, я тоже вдруг впала в депрессию. Да и как иначе, при моих-то жизненных обстоятельствах. И вот, спустя неделю, явился, как-то вечером и вдруг порадовал меня сияющим видом.

— Ира! — закричал на весь двор еще от машины. — Как дела?

А мне подумалось: «С чего бы такое оживление? Неужели, дело сдвинулось с мертвой точки?» Но радоваться только от одного его улыбающегося лица не стала, решила с этим не спешить. Следовало дождаться объяснений. Мало ли, что его так веселило?

— У меня для тебя подарок. Взгляни! — ему так не терпелось увидеть мою реакцию на сюрприз, что вручить его решил уже в прихожей. Торопливо полез во внутренний карман и извлек из него бархатную коробочку. — Вот! Это тебе!

Открывала крышку я сама, так как Ткачев немедленно передал свой подарок мне в руки. И в футляре предсказуемо оказалось кольцо с бриллиантом. Красивое. Ничего не скажешь. И камень был очень крупным, а еще так и светился и искрился. Но меня все это не порадовало. Почему? Может, во мне обнаружились и вышли наружу капризы беременных, но это, все же, вряд ли. Я больше думала, что это получилось из-за того, что совсем не так все себе представляла. И предложение о замужестве, и вручение кольца, и…да все у меня в жизни было не так. От этого сделалось так плохо, что из глаз брызнули слезы, и я самым настоящим образом расплакалась. Страшненько так, сморщилась и сгорбилась, и принялась размазывать слезы по щекам.

— Что случилось?! — опешил Ткачев. — На слезы счастья совсем не похоже.

— Ты угадал, — еле выдавила из себя слова. — Это другое.

— И что же? — ему очень хотелось прочесть ответ на моем лице, от этого все сверлил и сверлил меня взглядом, и еще хмурился, снова, как всю неделю до этого. — А я хотел сделать тебя этим подарком счастливой. Так что же произошло, черт возьми?!

— Просто… — и сказать дальше не получалось. И слова застревали в горле, и не хотелось ничего ему объяснять, что видела эту сцену много-много раз в своем воображении, и всегда она смотрелась в фантазиях иначе. Да что там, совсем не так.

— Погоди! — ему пришло на ум приблизиться вплотную и положить ладонь мне на лоб. От этого мне сделалось еще горше, а плач тогда уже перешел в рыдания. — Да что за… А ну, пойдем присядем. Вот так. Нет, садись ко мне на колени. Тебе удобно, детка? Отлично. И давай-ка успокаивайся. Смотри, от рыданий глаза стали красными. А нос и губы опухли.

— Это не от этого, — захлебывалась я слезами. — Это от беременности губы стали припухать. Это я уже точно поняла. А скоро…скоро совсем сделаюсь страшная.

— Ты из-за этого расплакалась? Глупости. Ты мне, все равно, будешь нравиться. Да. Будь уверена. И еще, нос, конечно, опухший не красит, но что поделать, а вот губы пухлые — это класс. И грудь! Ты же не могла не заметить изменения и там? Грудь у тебя теперь — высший класс, детка. А все я, это от меня ты такая аппетитная стала.

Это что, была насмешка? Вот ведь, однако! Все про себя, любимого, и про себя! Я тут пребывала в разочаровании, а он… Ух! Как будто меня волновало, нравилась ли ему! Или было такое? Ну, если честно, то немного да, было, но самую-самую малость.

— А скоро еще и живот появится! — заметил с удовлетворением в голосе.

— А…а! — это была последняя капля. Было, отчего завопить не своим голосом.

— Ты что, Ира? Это же здорово! Малыш будет расти. Мы будем за ним наблюдать.

— Издеваешься? Что, нет! Когда это женщинам было приятно терять фигуру?!

— Ага! Значит, ты, все же, из-за этого рыдаешь?

— Нет.

— Тогда живо говори, из-за чего. Кольцо не понравилось?

— Нет.

— А напрямую можешь сказать, в чем причина истерики? Видишь же, что с вопросами у меня ничего не получается. Говори, давай! Что тебе не так?

— Все! Все не так. Кто так предложение делает? И вообще…его как