– Ты ведь знаешь, что все люди свихнулись? Мужчины, которые платят женщинам, чтобы переспать с ними, – сумасшедшие, но женщины, которые соглашаются спать за деньги, – еще хуже.

– Да, знаю. Но что ты хочешь этим сказать, Иса?

– Есть некоторые вещи, которые эти сумасшедшие говорили здесь про тебя, потому что они ревнуют.

– Что именно?

– Ну, что ты крадешь у них всех клиентов, что ты видишься с ними за пределами агентства. Этот Педро, который приходил каждую неделю, снова появился, когда ты болела, а еще итальянец и многие другие.

– И что с Педро?

– Когда он пришел, то был с Маэ, этой гадюкой. Сказал, что по уши влюбился в тебя, а ты не обращаешь на него внимания. Она все перекрутила и сказала, что ты видишься с ним помимо публичного дома. Маэ пытается подложить тебе свинью.

Эти признания кажутся мне странными, тем более что исходят они от Исы.

– Я уже допускала мысль, что рано или поздно это произойдет.

Ясно, что Маэ основывалась на своих подозрениях, а не на доказательствах, которых, между прочим, у нее нет.

– Понятно, что она может говорить обо мне все, что ей вздумается.

– Да, но Маэ здесь дольше тебя, и Маноло ей поверит, понимаешь? У тебя будут проблемы.

Маноло уже показал, какой он жестокий тип, но больше всего я боюсь, что он причинит мне боль.

– Ходят также слухи, что у тебя СПИД.

– Что за чушь!

Это уже чересчур! Наверняка Педро, когда плакался Маэ о своей неразделенной любви ко мне, рассказал об эпизоде с порванным презервативом. А та повернула все так, как ей захотелось.

– Кто тебе это сказал?

– Ну а как ты думаешь? Все та же сумасшедшая блондинка. Она старается напугать клиентов, чтобы они больше не виделись с тобой.

Хочу выругаться, но должна сдерживаться, чтобы не накликать еще большую беду.

– Меня посчитают доносчицей, если ты станешь говорить о том, что я тебе сообщила. Пожалуйста, никому ни слова! – умоляет Иса.

– Не волнуйся. Спасибо за все!

Возвращаемся в бордель, и Маэ, которая одевается для встречи с одним сеньором, который годится ей в отцы, бросает в нашу сторону циничные взгляды. Я притворяюсь, что ничего не знаю. Потом, вслед за Софией, которая пришла на ночную смену, появляется Маноло.

– Могу я поговорить с тобой? – спрашивает меня Маноло с таким трагическим видом, словно только что совершил убийство.

– Да, конечно, – отвечаю я и решаю, что буду отрицать все, в чем он меня станет обвинять.

Замечаю удовлетворенное выражение лица Маэ, когда она видит, что Маноло в гневе. Она язвительно заявляет:

– Сейчас будет скандал.

Маноло наконец заговорил.

– Это правда, что ты видишься с Педро вне агентства?

– Нет, неправда! – Я не вру. – Кто тебе это сказал?

– Сам клиент.

Я окаменела.

– Тогда он солгал. Он не раз пытался встретиться со мной, но я никогда этого не хотела.

– А с итальянцем?

– Я виделась с итальянцем всего три раза. К тому же он здесь не живет, и я не представляю себе, как бы я с ним встречалась за пределами агентства. – Даже удивляюсь, как умело я лгу.

– Ходят слухи, что это не так.

– Это, наверно, все придумала Маэ, чтобы навредить мне.

– А почему она хочет тебе навредить?

– Почем я знаю? Возможно, она ревнует.

– Ладно, но знай: мы не любим, когда нас обманывают. Твое счастье, что у меня нет доказательств. Но я буду следить за тобой. Малейшая оплошность – и ты окажешься на улице, поняла?

Он мне уже угрожает, машет руками. София смотрит на нас, стоя у двери в кухню, и показывает рукой, чтобы я молчала, иначе будет еще хуже.

Я не считаю, что нарушила правила борделя, потому что с Педро я никогда не встречалась вне дома свиданий, а от денег Джованни я отказалась. Так что у меня нет такого чувства, что я взяла что-то чужое.

Лучше промолчать, потому что я хочу поработать здесь до конца года, хотя после эпизода с маленькой Яной от всего этого меня уже тошнит.

31 декабря 1999 года

Смена столетия у всех пробудила половую активность. Может быть, потому, что в связи с этим возникло много предположений: а что, если наступит конец света? А что, если начнется война? А что, если все компьютеры выйдут из строя? Люди боятся и хотят прожить последние часы своей жизни как можно веселее.

Этой ночью даже женщины пришли со своими половинками, чтобы воплотить мечту, которую никогда не осмеливались осуществить. И мы с Синди много работали.

Почти всю ночь мой мобильный был выключен. Когда я вновь его включила, увидела, что мне пришло множество сообщений, и я стала их просматривать.

Джованни много раз пытался дозвониться и оставил сообщение на автоответчике – поздравление с Новым годом. Потом он прислал текстовое сообщение, что стало для меня большим сюрпризом:

«Говорить о любви – прекрасно, но очень сложно. И я думаю, что люблю тебя». На самом деле он написал это по-английски: «I think, I love you», потому что не умеет писать по-испански. Я не ожидала ничего подобного.

4 января 2000 года

Я все рассказала Джованни. О том, что говорит Маэ обо мне, о подозрениях и угрозах Маноло, о своем шатком положении и о своих чувствах – призналась, что я тоже влюбилась в него.

– Немедленно уходи оттуда! – взволнованно вопит он в телефонную трубку.

– Как же это сделать? Кроме того, у меня еще в агентстве остались вещи, их нужно забрать.

– Забудь о вещах и садись в первый же самолет. Возможно, они знают, где ты живешь, придут и побьют тебя. Побудешь какое-то время в Италии. Когда вернешься, найдешь другое жилье. Поняла?

Думаю, Джованни немного преувеличивает. Но он так нервничает, что я соглашаюсь со всем, что он говорит.

23 января 2000 года

Сегодня мне приснилась Мами. Она бежала через густой лес и толкала детскую коляску с ржавыми колесами. Кажется, была осень – землю покрывали разноцветные листья. Мами собрала волосы в пучок, наверно, чтобы было удобнее. Она укуталась в черное длинное пальто – застегнулась на все пуговицы, как солдат. Несмотря на то что гора опавших листьев замедляла шаг, ее движения были легкими и гармоничными. Запыхавшись, она внезапно остановилась и стала гладить лицо ребенка, который лежал в коляске.

Ее ласки согревают мне сердце, а милое лицо придает сил. Я ощущаю, что она всегда была рядом, никогда меня не покидала. Нежно касается пальцами прядей моих волос. Меня охватывает чувство бесконечной любви, и когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на ее лицо, ее глаза закрыты, но на устах играет легкая улыбка, так как она знает, что я смотрю на нее. Ее губы цвета пунцовой розы не перестают шевелиться, пытаясь мне что-то сказать.