– Ну что, видишь?

– Нет, – ответил Роланд, – атмосфера страшно густая, правда?

– Сэм, можешь ты рассмотреть какие-нибудь объекты, которые отсюда движутся вправо?

– Нет, пока слишком рано. Может быть, кликов через десять. Однако все равно смотри в оба.

– На самом деле нет никакой необходимости. Если мы его пропустим, мы его пропустим. Это же все равно как бросить жребий, помните? Нам годится любой портал.

– Ты капитан на корабле.

– Мне нравится твой дух, Сэм. Парус поднят, и ветер полнит его.

– Что у меня поднято?

– Бом-бим-брамсель или как его там…

– Мне что-то кажется, что вся твоя терминология хромает.

– Ну ничего не поделаешь, я никогда не сталкивался впритирку с моряками.

– Вот как? А мне все казалось, что ты немного поплавал с той, такой фигуристой большегрудой дочуркой какого-то чиновника, в твою бытность в колледже. Очень давно это было… как ее звали? Зоя?

– Господи, ну и память у тебя.

– Зоя. Так ведь, правильно?

– Мне кажется, да. Ну конечно, я помню. Зоя Михайловна Титова.

– И ты еще говоришь, что это у меня память хорошая! – восхитился Сэм.

– Я только одно помню – Титова, и титьки у нее были замечательные. Очень красивая девчонка. Интересно, что с ней потом сталось?

– Тебе надо было на ней жениться. Она была по уши в тебя влюблена, если я правильно помню. Она к нам приезжала как-то на ферму.

– По-моему, да, – сказал я. – Это было очень давно. Мне не могло быть больше двадцати одного тогда. А ей, получается, около семнадцати.

– Ах, сладкоголосая птица юности.

– Чушь собачья.

– Говорю тебе, что тебе нужно было на ней жениться. Подумай, где бы ты сейчас был.

– В психушке.

– Ты замечательно устроился бы по жизни, вот что.

– Замечательно устроился бы в жизни, а не по.

– А? Что? Глупости! Сейчас-то ты кто – водитель грузовика? Да? Такой талантливый парень, как ты, таскает груз с одного навозного шара на другой, лакает пиво…

– Вот черт, а пива-то и впрямь хочется… у нас есть?

– Не пытайся переменить тему.

– Ты сам поднял вопрос. Эй, там! Есть у нас в холодильнике пиво?

– Несколько бутылок продукции компании Ш энд Л, – раздался голос Дарлы.

– То есть, Шона и Лайема.

– Ох-х-х, – ответил я. – А «Звездного облака» не осталось?

– Нет, извини, Джейк. Последнее ты выпил на планете Рагны.

– МЕРТЕ. Ладно, забудь об этом.

– Ты уверен, что не станешь пить «Шон энд Лайем?» – спросила Дарла.

– Нет, спасибо большое.

– Здоровенный глупый шоферюга с тяжеловоза, – продолжал Сэм. – Ты бы мог выполнить в жизни все, что пожелал бы. Был бы и ученым, смог бы стать и инженером. Все, что угодно.

– Единственное, что мне хотелось бы делать, – ответил я, – это писать стихи.

– Я помню. У тебя и это неплохо получалось. У тебя был своеобразный талант. Однако поэзия не заплатит за квартиру.

– Это уж точно. Вот тебе одна из причин, по которым я прекратил писать.

– А теперь ты через месяц платишь за квартиру. Через месяц, потому что каждый месяц – трудно. Прогресс.

– Да ну, Сэм, уж мне-то не говори, что не любишь дорогу.

Сэм неопределенно крякнул и сказал:

– Нет, почему же… я могу признать, что жизнь на дороге имеет свою прелесть… временами… Однако большую часть времени это просто скучно. И, так ее разэтак, по большей части она и хрена моржового не приносит.

– «Моржового хрена», – повторил Роланд, прислушиваясь к тому, как это звучит, – замечательный предмет, – он повернулся ко мне и улыбнулся. – Я составляю походный словарик твоего жаргона, знаешь ли. Ты можешь дать перевод на литературный английский?

Я включил рацию.

– Эй, Карл!

– Хо-хо-хо!

– Роланд хочет знать, что такое «хрен моржовый». Ты можешь дать ему перевод на язык белого человека?

– Ах, это? Батюшки, Роланд, разве ты никогда у моржа этого не видел, что ли?

– Мне кажется, я понимаю, о чем идет речь, – ответил Роланд, – и, хотя я и моржа-то никогда не видел, я могу догадаться, о чем идет речь, и мне очень жаль, что я спросил.

– Собственно говоря, это ни фига не означает.

– Это я и так понял, – пробормотал Роланд.

– Ты знаешь, – продолжал Карл, – я и сам понимаю, что мои привычки говорить именно так иногда удивляют людей, которые к такому не привыкли. Я стараюсь за собой следить, но…

Сэм отключил его.

– Джейк, кто-то вызывает тебя на дорожной частоте.

– Слушаю.

Из кабинного громкоговорителя донесся незнакомый голос.

– …этот тяжеловоз впереди, у вас что – ушей нет? Я говорю, дорога, дорога вызывает тяжеловоз с землянскими маркерами. Вы люди или нет? Можете ответить? Это вопрос жизни и смерти.

– Говори, Джейк, ты на дорожной частоте, – сказал мне Сэм.

– Говорит землянский тяжеловоз. Говорит водитель по кличке «чудила Джейк». Что за авария? Отвечайте!

– Слава богу! Не могу вам передать, как приятно услышать человеческий голос снова… Мы были отрезаны от человечества два года!.. Нет, это слишком хорошо, чтобы быть правдой! Мы-то уж думали, что никогда в жизни не услышим…

Передача прекратилась.

– Эй, говорите! Что у вас за сложности?

– Простите… простите… очень уж разволновались. Беда в том, что мы заблудились! В последние два года и два месяца мы блуждаем за пределами землянского лабиринта. Мы – оставшиеся в живых участники экспедиции властей по исследованию неизвестного отрезка Космострады. Нас осталось трое из всей экспедиции. Двое землян, один нечеловекообразный. Пожалуйста, скажите, может, вы знаете дорогу назад? Говорите!

Я вздохнул и ответил:

– Простите, но мы столь же невежественны. Мы так же, как и вы, потерялись.

Долгое молчание. Потом:

– Понятно. Но мы все равно страшно рады, что мы вас повстречали. Мы почти истратили наши запасы продовольствия, и совсем не осталось медикаментов. Мы совсем пали духом и были бы вам очень благодарны, если бы вы согласились соединиться с нами. У нас не так много что есть, но то, что есть, мы с радостью поделим. У нас есть кое-какая полезная информация, карты и все, что нам удалось скопить. Что вы на это скажете?

– Ради бога, добро пожаловать, – ответил я, – вам нужна медицинская помощь?