Просить прекратить было бесполезно — я видела это по глазам. Плетка только начала игру. Едва пригубила больное удовольствие. Она не остановится.

И помещение замкнутое, с одним входом. Кто знает, кто там стоит на стреме.

Мун, где же ты? Где?! Ты мне очень нужен!

Знаю и верю: найдешь меня. Лишь бы только не было поздно.

«Мун, спаси меня, спаси!» — умоляла мысленно я, крича про себя.

— Лю-ба! — раздался громкий шепот со стороны единственного выхода, и лицо Плетки вытянулось в один миг, а глаза округлились.

Мун

Оборотень дернулся вперед, еле устояв на ногах. В грудь будто вонзили крюк, зацепили за ребра и стали наматывать на катушку беспощадного притяжения.

В ушах так и звучало нежным голосом Санни: “Мун, Мун, Мун. Спаси, помоги, выручи. Умру без тебя”.

Приманка уже зашла, нужно стоять на месте и не издавать ни звука. Но скажите, как стать статуей, когда пара в опасности? Когда призывает к себе? Когда всего выворачивает наизнанку?

Хотелось раскидать всех в стороны, в том числе и загримированную девушку, лишь бы быстрее добраться до пары. Калечить, рвать голыми руками, резать на лоскуты когтями, лишь бы спасти любимую, лишь бы прекратить эту тянущую боль в груди.

Мун не заметил, как снова перешел в боевой режим и уже подошел к порогу здания, откуда воняло Плеткой и до одури пахло кровью Санни — его Солнца, над которым издевалась эта больная. А он вынужден ждать, чтобы не сделать неверного шага.

И он терпел, пока пара не позвала его…

Глаза пекло, будто в них вылили горящее масло. Слух раздражал голос поддельной извращенки из прошлого, воскрешающий воспоминания. Сердце болело от тревоги, а душа металась по телу в беспокойстве, готовая выпрыгнуть и пронестись сквозь стены, проверить, как там его солнышко.

Санни испуганно вскрикнула, и Мун зарычал, а потом бросился внутрь, срываясь с места как спринтер.

Дмитрий смел его недалеко от входа в помещение, где стояла приманка, напрыгнув на оборотня и стараясь его обездвижить.

Но что такое спокойный гибрид против разъяренного Муна, теряющего пару? Тьфу, а не противник! Сейчас бы сам Сатана спасовал перед ним.

Боевая трансформация не оставила шансов: полуволк-получеловек, вобравший в себя всю силу зверя, так отшвырнул от себя Диму, что послышался хруст костей.

Приманка, которая должна была выполнять роль сводящего с ума призрака, замолкла, услышав шум драки. Стихло все и в помещении, где держали Санни.

Гибриды, лисы, волки — все застыли в невероятном напряжении, не шевелясь, матерясь про себя на сверхъестественном трехэтажном.

Весь план сожрало синее пламя, и он осыпался пеплом.

Что-то заскрипело, а потом тяжелые решетки с жутким лязгом закрыли дверные проемы.

Металлический скрежет клетки ожил в ушах Муна прошлым. Будто свобода, которую он вкушал последние годы, была сном, а сейчас он снова в изоляторе. Волк даже ощупал запястья, чтобы убедиться, что на них нет кандалов.

Как же он хотел видеть, чтобы убедиться воочию!

Зато это был самый отрезвляющий звук, который он слышал. Действующий словно кислота, что сожрала все лишние эмоции, оставляя голый разум. Потому что если сейчас Мун снова пойдет на поводу у чувств, то за это расплатятся жизнью не только он сам и Санни, но и остальные оборотни, которых он привел с собой.

И Плетка снова победит, собрав букет ярких жизней.

Да никогда! Только не пока Мун дышит!

Глубокий вдох, медленный выдох. Вдох, выдох. Давай же, трезвей от чувств, включай рассудок.

Итак, три помещения. Входная зона, где заперты волк и гибрид. Вторая, где находится приманка, и непосредственно третья, тупиковая, где Плетка и Санни.

Как бы было легко, если бы Плетка была одна. Но нет…

Мун проверил: никаких туннелей под зданием нет, ей не сбежать. Подорвать бы гадину, но как не навредить любимой?

— Прости, — шепнул в сторону гибрида волк и тихо подобрался к решетке в соседнее помещение, ориентируясь на еле слышный звук дыхания приманки.

Загримированная девушка не боялась, в воздухе не было страха. Сможет ли она не растеряться и импровизировать?

Мун почти подобрался к решетке, когда раздалось:

— Гости пожаловали! Чуть первый акт не пропустили! — голос Плетки вызывал приступ дикой ненависти, и Мун сжал кулаки.

— Вступай в игру! — шепнул он еле слышно приманке, надеясь, что она поймет команду, а потом громко сказал: — Ах ты дрянь! Куда убежала? Иди сюда, иначе никогда не увидишь свою пару! Решетка тебя не спасет! Я сейчас ее выломаю к чертям!

Выхода нет, подделке нужно двигаться вперед на ощупь, и Мун надеялся, что она подхватит игру. Оборотень схватил двумя руками решетку и как следует рванул на себя.

— Люба! Это я! Открывай быстрей! Люба! — зашлась так натурально в слезах девушка, что Мун на секунду замер, а потом зарычал, скрывая несмелую улыбку.

Молодчинка! Так держать! Только напором, не давая времени на размышление, можно победить сволочную рысь.

— Лю-ю-юба-а-а! Я жива! Он сейчас выломает дверь и опять вгрызется мне в горлоо-о-о! — Решетка в комнату с Плеткой тряслась мелкой дрожью под руками приманки, и тут Мун услышал оторопелый голос мучительницы:

— Не показалось! Ты? Но как?

И Мун со всей силы налег на решетку, сорвав одно крепление.

Санни

Голос Муна будто одел меня в непроницаемую броню, заключил в кокон защиты. Он рядом! Здесь!

На душе стало спокойно, будто мой личный конец света отменили.

Не знаю, что происходит и почему какая-то женщина орет о том, что ее сейчас убьет волк. Не знаю, почему Плетка так изменилась в лице, будто увидела призрака. Зато знаю, что это шанс на спасение.

Как жаль, что я на поводке в строгом ошейнике и ничем не могу помочь!

Но я не сомневаюсь в Муне. Он спасет из любой глубокой попы, не то что один бывший. Все, как говорится, познается в сравнении. Чего только стоит звук выламываемой решетки! Просто песня для ушей.

Все-таки хорошо, когда твой мужчина — оборотень. Правда, враги у него тоже не простые люди.

— Он почти сломал решетку! — испуганно шептала девушка. — Он больной, Люба! Он меня убьет!

“Люба! Какое красивое имя для такой жуткой женщины”, — мелькнула у меня мысль.

Руки девушки тянулись через квадраты решетки к Плетке, а та схватила ее за запястье и повернула, чтобы рассмотреть что-то на руке. На локтевом сгибе девушки белел шрам.