— Ну так поезжай! — сказал я. Саванна коротко засмеялась.

— Это не так просто.

— Почему? Мне все кажется предельно ясным. Выводишь Тима из здания, садишься в машину и едешь.

— Наша страховка этого не покрывает, — сказала Саванна. — Тим получает стандартное лечение — веришь или нет, но страховая компания отнеслась к нам со всей ответственностью. Они без проволочек оплатили все госпитализации, интерферон и сопутствующие расходы. К нам даже прикрепили персонального социального работника. Она относится к нашей беде с большим сочувствием, но ничего не может сделать, так как лечащий врач считает необходимым подержать пациента на интерфероне еще какое-то время. Ни одна страховая компания в мире не станет оплачивать экспериментальную терапию. Ни один страхователь не согласится платить за лечение, отличающееся от стандартного метода, да еще в другом штате, неутвержденными препаратами и без всяких гарантий для пациента.

— Подай на них в суд, если понадобится!

— Джон, наша страховая компания без вопросов оплатила все расходы на интенсивную терапию и срочную госпитализацию, и Тим действительно получает соответствующее его заболеванию лечение. Я не могу доказать, что ему может стать лучше в другой лечебнице на альтернативной терапии. Я считаю, что там врачи помогут Тиму, и надеюсь, что он поправится, но ведь никто не может дать гарантий! — Саванна покачала головой. — Даже если я подам в суд и страховая компания согласится оплатить все, что угодно, это займет время, а у нас его нет. — Она вздохнула. — Против нас работают не деньги, а время.

— А какова цена вопроса?

— Ой, много. И если в результате Тим снова окажется в больнице с инфекцией и попадет в отделение интенсивной терапии, то боюсь даже предполагать. Больше, чем я смогу когда-либо выплатить, одним словом.

— И что ты собираешься делать?

— Добывать деньги, — сказала она. — У меня нет выбора. Нам помогает весь город. Как только разнеслась весть о болезни Тима, в местной газете напечатали очерк, в теленовостях прошел сюжет, и по всему городу начался сбор средств. Местный банк даже открыл специальный счет. Помогли мои родители, помогает центр, где мы работали. Я слышала, банки для сбора средств поставили в офисах многих компаний.

Я вспомнил бар и банку с деньгами возле столов для пула, которую видел в день своего приезда в Ленуар. Помнится, я бросил туда пару долларов, но сейчас это показалось мне несуразной мелочью.

— И как, удалось что-нибудь собрать?

— Не знаю. — Саванна покачала головой, словно не желая думать об этом. — Все началось совсем недавно — Тим на лечении, а я то в больнице, то на ранчо. Ладно, что-то мы все о деньгах да о деньгах… — Она отодвинула чашку и невесело улыбнулась: — Не знаю, для чего я тебе все это рассказываю. Не существует никаких гарантий, что Тиму точно помогут водной из дорогих клиник. Но я знаю одно: если мы останемся здесь, Тим не выкарабкается. В другом месте по крайней мере есть шанс. Вот как обстоят дела… — Она оборвала фразу, не в силах продолжать, и застыла, уставившись невидящим взором на скатерть в пятнах. — Знаешь, что самое странное? — спросила она, помолчав. — Ты единственный, кому я это сказала. Мне почему-то кажется, что только ты можешь понять, каково мне приходится. С тобой не надо подбирать слова или что-то утаивать. — Саванна опять подняла свою чашку, но тут же поставила. — Слушай, это нечестно по отношению к тебе, раз у тебя отец…

— Ничего, — заверил я.

— Нет, все равно это эгоистично с моей стороны. У тебя горе, а я тут рассусоливаю, что будет, а чего не будет… — Саванна отвернулась к окну кафетерия, но я не уверен, что она видела покатый больничный газон.

— Эй, — сказал я, взяв ее за руку. — Я серьезно. Рад, что ты выговорилась. Надеюсь, тебе хоть полегче стало.

Через некоторое время Саванна горько пожала плечами:

— Вот мы с тобой какие, да? Два раненых бойца, ищущих поддержки.

— И ведь не возразишь…

Саванна подняла глаза и встретилась со мной взглядом.

— Хоть в этом нам повезло.

Несмотря на всю тяжесть сегодняшнего дня, у меня, как прежде, замерло сердце.

— Да, — подтвердил я. — Мы счастливчики.

Большую часть дня мы провели в палате Тима. Он спал, когда мы вернулись, затем проснулся на несколько минут и заснул опять. Алан нес бессменное дежурство у кровати брата, игнорируя мое присутствие и неотрывно глядя на того. Саванна то сидела на кровати Тима, то пересаживалась на стул рядом со мной, и тогда мы тихонько говорили о состоянии Тима, о раке кожи вообще и о специфике альтернативных методов лечения. Она не одну неделю собирала информацию в Интернете и знала все детали каждого клинического испытания, которое проводилось в той или иной больнице. Саванна ни разу не повысила голос громче шепота, чтобы не услышал Алан. Когда она договорила, я знал о меланоме все и даже больше.

Вскоре после ужина Саванна наконец поднялась уходить. Тим проспал большую часть дня, и по осторожному, нежному прощальному поцелую я догадался — его жена надеется, что ночью больной тоже будет спать хорошо. Поцеловав мужа еще раз, Саванна мягко сжала его руку и кивком показала мне на дверь. Мы тихо вышли.

— Пойдем к машине, — сказала она в коридоре.

— Ты вернешься?

— Завтра. Если Тим проснется, я не хочу, чтобы он чувствовал себя обязанным бодрствовать и говорить со мной. Ему нужен отдых.

— А как же Алан?

— У него есть велосипед. Он приезжает сюда каждое утро и возвращается домой поздно вечером. Он не поедет с нами, даже если я попрошу. С ним все будет в порядке. Он ездит этим маршрутом уже несколько месяцев.

Вскоре мы выехали с больничной стоянки и присоединились к плотному вечернему потоку машин. Небо наливалось темно-серым цветом, на горизонте клубились тяжелые тучи, предвещая грозу, к которым я привык на побережье. Саванна, занятая своими мыслями, говорила мало. На ее лице проступили те же опустошенность и усталость, которые чувствовал я. Немыслимо тяжело было думать, что ей придется возвращаться сюда завтра, и послезавтра, и все следующие дни, прекрасно зная, что лишь в другой клинике Тима могут вылечить.

Когда мы свернули на усыпанную гравием дорогу, ведущую к ранчо, я искоса посмотрел на Саванну и заметил слезу, медленно ползущую по щеке. Саванна почувствовала мой взгляд и смахнула слезинку, явно удивившись собственной чувствительности. Я остановил машину под ивой, рядом с видавшим виды пикапом. На ветровое стекло упали первые капли дождя.

Не выключая мотор, я вновь подумал — неужели таким будет наше прощание? Не успел я придумать, что сказать, как Саванна повернулась ко мне.

— Ты голоден? — спросила она. — В холодильнике тонны провизии.

Что-то в ее взгляде словно предостерегало меня принимать приглашение, но я кивнул:

— С удовольствием что-нибудь съем.