— А теперь — поцелуй, чтобы скрепить нашу сделку и изменить твою смертную природу…

Она постаралась, чтобы в ее голосе не отразились ее надежды. Ей хотелось, чтобы Сет был достоин ее дара. Она верила, что так оно и будет. Но он еще мог повернуть вспять. Мог в последний момент не оправдать ожиданий.

— Ты не принадлежишь ей, — прошептал Сет. — Тебе нужно лишь ее поцеловать.

Он даже не заметил, как произнес это вслух.

— Будь сильным, Сет. — Сорша держала свои чары под контролем. — Если ты этого хочешь, поцелуй мою руку.

— Поцеловать твою руку, — с расстановкой повторил Сет.

Она не могла заставить его это сделать. Не могла отнять у него силу воли. Выбор был за Сетом. В превращении последнее слово всегда оставалось за превращаемым.

— Скрепи сделку или отвергни предложение.

Взгляд его глаз стал блуждающим. Сердце заколотилось. Потом он поднял бровь, украшенную металлической сережкой. В глазах что-то блеснуло.

— Да, моя королева. — Не отводя взгляда, Сет взял ее руку, осторожно повернул ладонью вверх и поцеловал. — Твой поцелуй.

Сорша замерла. Он действительно был смелым. Смертные редко могли противостоять чарам Неизменной королевы. Бананак оказалась права. Ее собственные видения тоже подтверждались. Этот смертный действительно отличался от многих своих собратьев.

«Иногда из-за меньших сокровищ вспыхивают войны».

Сорша помогла ему встать, держа его за руку. Тело Сета раскачивалось. Превращение началось.

— Наша сделка скреплена, — сказала она.

— Хорошо.

Сорша намеревалась сама поцеловать его и ввергнуть в приятное забытье, облегчающее боль.

«Ему незачем страдать. Я могу проявить милость к своему подданному».

Когда Кинан превращал смертных девушек в фэйри, это растягивалось почти на год. У Сета был только месяц, но в пределах Страны фэйри. Первая волна перемен всегда оказывалась самой тяжелой.

Сорша не позволяла подданным страдать от ненужной жестокости. Это было неразумно.

— Отдай мне свой амулет, — велела она.

Теперь Сорша была его королевой. Сет повиновался.

После этого Сорше ничего не стоило принять облик другой его королевы.

— Сет! Иди сюда.

— Эш?

Он удивленно смотрел на внезапно появившуюся Айслинн.

— Дай я тебе помогу, — сказала она, протягивая руки.

— Мне что-то нехорошо, Эш. Тошнит, — сказал Сет, пошатываясь и пытаясь оглядеться — Откуда ты здесь? Я так по тебе скучал.

— Я здесь все время, — ответила Сорша.

«Редкие истины сравнились бы с этим откровением», — подумала она.

— Мне нужно сесть.

Сет протянул руку, пытаясь нащупать стену, которой здесь не было.

Сорша провела рукой по его лицу.

— Смертным опасно в этом мире. Иногда они привлекают нежелательное внимание…

— Я пытался сохранить твое внимание — Сет приник лбом к ее лбу и тут же ошеломленно отпрянул. — Почему ты такая высокая…

— Тсс, — прошептала она и поцеловала его.

В его тело вливались новые эфиры и энергии, выталкивая смертную природу. Сорша успокаивала его дыхание, пока оно не сровнялось с ее дыханием. Полностью избавить Сета от боли она не могла, но это помогало. Сорша умела менять Страну фэйри, но не все было ей подвластно. Страдание, наслаждение, болезнь, тоска — на это не могла повлиять даже она, Высокая королева.

Сорша тешила себя надеждой, что королева Лета окажется достойной любви и жертвы этого бывшего смертного.

«Потому что теперь он — мой подданный».

Как всякая хорошая королева, Сорша всемерно заботилась о благе своих подданных независимо от того, просили они ее об этом или нет.

Дония ждала у фонтана на Ивовой площади. Час был поздний. Уличный саксофонист, игравший здесь, давно ушел. И дети, любившие резвиться в воде, давным-давно спали в своих кроватках. На соседнем дереве, в гуще ветвей, притаилась боярышница Матрис. Больше поблизости не было никого из фэйри. Матрис сидела, помахивая белыми ажурными крыльями, и разглядывала небо. На земле, в нескольких шагах от Доний, дремал волк Саша. Чуть поодаль несли свою незримую вахту глейстиги.

Доний нужны были сведения. Из четырех фэйри, способных их дать, рассчитывать приходилось только на одного. Сорша была вне ее досягаемости. Кинан молчал. Обращаться к безумной Бананак совсем не хотелось. Оставался Ниалл. После внезапного исчезновения Сета и слухов, проникавших сюда из Страны фэйри, Дония почти не сомневалась: Сет находится там. В мире, откуда смертные и многие фэйри не возвращались.

Высокая королева отличалась несгибаемостью и иногда действовала с такой жестокостью, что деяния Темного двора меркли и казались детскими шалостями.

«Может быть, меня просто одолели мои собственные страхи?»

Лето, входившее в силу, делало Донию меланхоличной. Зиме нечего делать на жарких улицах, но пригласить Ниалла к себе домой — это казалось Доний предательством Кинана. Даже сейчас, когда их едва восстановившиеся отношения снова оборвались, Дония и мысли не допускала о том, чтобы обидеть короля Лета.

Ниалл пришел один, он двигался с изяществом теней, стелющихся по земле. В его походке ощущалась та же нескрываемая надменность, какая отличала его предшественника. В руке он держал зажженную сигарету. Привычку к курению Ниалл унаследовал вместе с ответственностью за свой двор. В нем странным образом перемешались жестокость и любвеобильность. Словом, Ниалл был олицетворением Темного двора, которому он когда-то отказывался служить. Эти качества таились в нем и прежде, когда он находился при Летнем дворе. По мнению Доний, Кинан держал Ниалла при дворе, поскольку тот брал на себя немало черной работы. Однако ее поразило, как быстро новый Темный король освоился со своим сонмом теней.

Ниалл молча уселся на скамейку рядом с Донией.

— Почему Сет попал в Страну фэйри? — вместо приветствия спросила она.

— Потому что он дурак, — нахмурился Ниалл. — Захотел стать одним из нас. Бананак отвела его к Сорше.

— Как по-твоему, Сорша оставит его у себя? Исполнит его желание или…

Ниалл взглядом заставил ее замолчать.

— По-моему, Сорша имеет обыкновение прибирать к рукам смертных, обладающих магическим зрением. Похоже, Сет влип.

— А Кинан?

Она все-таки задала этот вопрос, хотя ей было больно спрашивать. Кинан успел возродить в ней былые надежды, сказал, что любит ее, а через несколько дней все рухнуло. Солнцестояние неумолимо приближалось, но Дония уже не мечтала об объятиях Кинана.