– Я не грущу. Я злюсь.

Селина кивнула. Пальцы Майкла переплелись с ее собственными, когда он придвинулся еще ближе. На мгновение Селина засомневалась, но потом все же обхватила его руку своими ладонями.

Пришло время принять решение.

И хотя Селине было больно признавать это, Пиппа во многом права. Майкл Гримальди отличный человек, который определенно питает к ней нежные чувства. Было бы глупостью со стороны Селины игнорировать подобный факт. И Пиппа сказала, что любовь такой же выбор, как и многое другое в жизни. Мудрая молодая девушка выбрала бы любовь такого джентльмена, как Майкл Гримальди.

Однако Селина не могла отделаться от воспоминаний о том поцелуе с Бастьяном. Дни и ночи напролет она честно пыталась забыть. Пыталась игнорировать то, как дрожали ее руки, игнорировать тепло, что согревало ей грудь, прикосновение его губ к ее коже.

Волна эмоций захлестывала Селину последние пять дней. Она злилась на всех, кто ей врал. Сходила с ума, не понимая, почему никто не хочет помочь ей вернуть память.

Селину снедала чудовищная тоска.

Она столько всего потеряла. Больше, чем могла припомнить за раз. Два дня назад она раздумывала о том, чтобы нарушить обещание, данное Бастьяну, – даже оделась, нацепив пальто и сапоги, собираясь снова заявиться в ресторан «Жак», чтобы потребовать… что-нибудь от него. Что угодно, лишь бы не это ледяное расстояние между ними.

К счастью, Селина пришла в себя до того, как успела выйти из квартиры. Ей необходимо забыть Себастьяна Сен-Жермена. Он дал ей понять четко и ясно, что не хочет иметь с ней дел. И она потеряет достоинство, если станет умолять мужчину уделить ей время, уж тем более мужчину вроде Бастьяна.

Бастьян из тех молодых людей, что заботятся только о себе. Да, это правда, он испытывал чувство вины, однако недостаточно сильное, чтобы взять ответственность за ту боль, что причинил, или за то, что избирал для себя иной путь. Майкл Гримальди же был надежным и честным. Молодой человек, который заслуживает того, чтобы его любили.

Майкл заслуживает любви Селины.

И не нужно слушать голосок в голове, который Селина никак не могла заставить умолкнуть, который твердил ей, что это не совсем правильно.

Майкл и Селина продолжили прогулку, пройдя мимо черной ограды из кованого железа и зайдя на тропинку, ведущую к собору Сен-Луис. За последние несколько месяцев Джексон-сквер стал одним из самых любимых мест Селины в Новом Орлеане. Странно, но ей совсем не нравилось строение в центре: церковь с тремя шпилями и часами на центральной башне. В последний раз, когда она посещала здесь службу, у нее закружилась голова, и необычное, беспокойное ощущение наполнило ее изнутри. Пиппа тогда тут же вывела ее на улицу, сказав, что впредь они могут ходить на службу в другую церковь.

– Жестокость столько всего отняла у нас обоих, – задумчиво сказала Майклу Селина.

– Хотелось бы мне защитить тебя от всех невзгод.

– Все постоянно твердят, как мне повезло, что я почти ничего не помню. – Она скривила рот. – Ее губы скосились на одну сторону. – Порой мне хочется согласиться.

– Только порой? – Беспокойство исказило черты Майкла. – Значит, бывают времена, когда тебе хочется все вспомнить, несмотря на то что это бы означало пережить те ужасы вновь?

Селина подумывала сказать ему, как она презирала окружающих за то, что те вечно пытаются оградить ее от правды, пусть даже это и жуткая правда. Но она не была уверена, что Майкл ее поймет. Он не казался ей человеком, который может увидеть красоту в чем-то темном и мрачном, как умела видеть ее Селина. Он скорее казался человеком, который всегда тянется к свету.

– Мне кажется, что я очень много всего упускаю, что мне недостает части самой себя, – сказала она вместо этого. – Из-за этого я чувствую себя… разбитой. Как будто никогда больше не стану целой, сколько бы ни пыталась.

Майкл перестал шагать, повернулся к ней и взял обе ее ладони в свои. Медленно и осторожно он поднес их к своим губам и оставил на ее коже нежный поцелуй.

– Ты не разбита, Селина. Совсем нет. – Он сделал паузу. – И если для тебя так важно все вспомнить, быть может, нам следует поговорить с кем-нибудь об этом.

– С другим врачом?

– Я все разузнаю. – Уверенность появилась на лице Майкла, как будто он точно знал, с кем следует поговорить.

И хотя Селина сомневалась, что это что-то изменит, его уверенность немного ее успокоила. Майкл успокаивал ее с того самого дня, как она очнулась в больнице два месяца назад. Ее страхи по-прежнему с ней, как и всегда, однако, когда Майкл был рядом, она, по крайней мере, не чувствовала себя потерянной.

Отчасти Селине хотелось бежать сломя голову от подобных сантиментов. Она ведь не всегда была такой. Ей ведь не всегда нужен был кто-то поблизости, чтобы чувствовать себя в безопасности. Потеряв мать в раннем возрасте, Селина научилась ценить независимость. Теперь же она горевала о ее утрате.

– Хотелось бы мне, чтобы мы оба знали ответы на все вопросы, – пробормотала Селина, глядя на их сомкнутые руки. – Хотелось бы мне узнать правду о том, что случилось с твоим кузеном.

– А мне хотелось бы, чтобы то, что с тобой произошло, не происходило бы, – сказал Майкл. – Хотел бы я изменить прошлое.

Когда Селина подняла глаза, то поняла, что он наблюдает за ней с каким-то новым теплом во взгляде. Он вел себя так осторожно последние несколько недель. Майкл не напирал на нее, не вынуждал ответить взаимностью на его очевидные чувства и не заставлял Селину чувствовать себя не в своей тарелке.

Однако сегодня вечером что-то изменилось. Селина видела это по его взгляду. В его глазах появилась искра, которой раньше не было.

Не сводя с нее глаз, Майкл наклонился вперед.

– Надеюсь, я всегда смогу быть рядом, чтобы защищать тебя. Если… ты мне позволишь.

Селина сглотнула. Любая юная девушка была бы вне себя от радости, если бы Майкл Гримальди сражался за ее внимание. Если любовь и впрямь была выбором, может, Селина могла бы выбрать любовь к нему, как Пиппа выбрала любовь к Фобосу.

Может, ей стоит оставить свои волшебные сказки там, где они были всегда, – в книгах.

Майкл прикоснулся губами к ее лбу. Затем к кончику ее носа. Затем (джентльмен, как и всегда) он с подчеркнутой медлительностью придвинулся еще ближе к Селине, давая ей возможность остановить его, запретить ему делать то, что, она знала, он мечтает уже давно.

Она не сказала ему нет. У нее не было причин говорить ему нет.

Майкл поцеловал ее, закрыв глаза. Его губы оказались мягкими. Теплыми. Нежными. Селина потянулась к нему. Она ждала, когда ее глаза тоже сомкнутся. Но они не сомкнулись. Ее мозг продолжал работать, даже когда Майкл обнял ее, заключив в свои объятия.

Этот поцелуй казался слишком долгим.

В мыслях Селины появилась непрошеная картинка. Другого поцелуя. Того, когда время будто бы остановилось лишь для того, чтобы понестись вперед быстрее, чем прежде. Когда один-единственный поцелуй казался ей одновременно секундой и целой жизнью. Вечностью и мгновением.