шевеля губами. Он посмотрел на Селезнева, выругался и махнул рукой.

– Иди, полковник, к еб…не матери. Запомни, обман Верховного я вам не спущу. Вишь, Гитлера они уничтожили. Герои, блядь…

Он нетерпеливо постучал карандашом по столешнице стола и указал на то место, где только что стоял Селезнев.

– Разведгруппу свою срочно сюда. Отзывай. Посылай самолет, вывози, делай, как хочешь, но чтоб через неделю все стояли в моем кабинете. Посмотрим, как они запоют.

Полковник покинул кабинет Берия. Нервная дрожь прошла только в машине. Но и теперь, по дороге в управление, он не мог полностью успокоиться. Берия, конечно, зверь, и то, что Селезнев вышел от него живым и невредимым, безусловно, большой плюс, но вопросы, которые задал ему генеральный комиссар, были вполне резонными. На них надо отвечать. Как можно скорее. Иначе в следующий раз ни он, ни его ребята дальше тюрьмы на Лубянке не уйдут.

В тот же день Селезнев отправил Баталину радиограмму. Сообщил, что Гитлер исполняет свои обязанности, о чем пишут немецкие газеты. Командир группы ничего вразумительного объяснить не смог. Обещал сделать все, что в его силах, дабы разгадать эту загадку. Но по-прежнему стоял на своем: в его докладе каждое слово – правда. Полковник был человеком опытным и прекрасно понимал, что означает приказ Берия срочно отозвать разведгруппу. Попади они в руки бериевских костоломов – и ответы нашлись бы быстро.

Полковник отдает приказ военинженеру Баталину радиосвязь с Центром прекратить. Была принята версия, что после проведения спецоперации группа находится в глухой немецкой блокаде и связь с ней потеряна.

Часть четвертая

Глава 1

Начальник разведки Западного фронта полковник Яков Ильницкий встретился с разведгруппой «Зверобой» сразу же, как только бойцов доставили в штаб.

25 сентября войсками фронта был взят Смоленск, разведчики вышли в расположение одной из наших частей, и полковник приказал срочно доставить их в разведотдел. Пожав руки каждому, Яков Тимофеевич спросил, как они устроились, покормили ли их и, получив положительный ответ, перешел к делу.

– Товарищи, доклады, отчеты о проделанной работе в тылу, чуть позже. А сейчас главное: где вы потеряли своего командира?

Разведчики угрюмо молчали. Голос подала радистка сержант Анна Пивоварова.

– Разрешите, товарищ полковник. Дело обстояло так. За несколько дней до освобождения города командир группы в форме немецкого капитана отправился в Смоленск. Я его сопровождала. Роли фашистского офицера и его русской подруги мы отрабатывали еще во время подготовки для заброски в тыл.

– Баталин владел немецким языком? – спросил полковник.

– В совершенстве, – ответил лейтенант Коскинен. – Даже диалектами.

– Вы откуда знаете?

– Мы с ним давно знакомы, – улыбнулся Коскинен, – еще с финской… Вторую войну вместе воюем.

Ильницкий удовлетворенно кивнул. Анна продолжила рассказ:

– В первый день мы прошлись по городу, потолкались в людных местах, где собираются немецкие офицеры, послушали и прибыли на оперативную квартиру. В последующие дни Баталин приказал мне находиться на квартире, а сам уходил в город. Двадцать второго, помню, пришел сияющий. Анька, говорит, у меня великая радость – вчера освободили мой родной город Демидов.

Радистка замолчала, сглотнула подкативший к горлу комок.

– В крайний раз я его видела во второй половине дня двадцать четвертого. Он, как всегда, собрался, предупредил, чтобы я никуда не выходила. Добавил, что идет на встречу с агентом. И не вернулся.

– Понятно, – произнес Ильницкий, – что ничего не понятно. Будем искать вашего Баталина. Я дам задание своим ребятам.

– Товарищ полковник, – обратился к Ильницкому военинженер Грибной, – разрешите нам подключиться к поискам.

Начальник разведотдела ответил не сразу. Просьба была вполне логичная. Святое дело предоставить ребятам возможность разыскать своего командира. Но он по рукам и ногам был связан приказом Разведуправления, который требовал в срочном порядке расформировать разведгруппу «Зверобой», а ее членов разослать по разным фронтам. Полковник, признаться, подивился такому решению: группа проработала в тылу врага больше года, чувствуется спайка, слаженность в коллективе, и тут вдруг раскидать кого на север, кого на юг. Впрочем, он не знал всех обстоятельства дела, но давно был знаком с полковником Селезневым и полностью ему доверял.

C ответом Яков Тимофеевич не спешил еще по одной причине: не только командиру, а каждому члену разведгруппы приказано доложить в письменном виде о своей работе в тылу. Разведчики быстры действовать, а вот писать… В общем, на это надо время. А тут они просят поискать командира. Тоже часом-двумя не обойдешься.

– Так и быть, – согласился полковник. – Дам я вам машину, ищите.

Он смотрел, как посветлели лица разведчиков, после его слов. Значит, командира они своего любили. А это дорогого стоит. Ильницкий решил пока не объявлять, что их разведгруппа срочно расформировывается. Пусть еще немного поработают вместе, плечом к плечу.

Через полчаса в штабу подкатил грузовик. Анну посадили в кабину, офицеры забрались в кузов. Сначала поехали на явочную квартиру, где несколько дней находились Анна и Сергей. Нет, туда Баталин не возвращался.

Ильницкий дал им еще несколько адресов, где мог появиться командир группы. Эти адреса были известны в Центре и, возможно, их сообщили Баталину. Однако и здесь разведчиков ждала неудача.

Анна предложила внимательно осмотривать тела убитых немецких офицеров, которые находились на улицах, во дворах. Они еще не были убраны.

Разведчики ездили по улицам города до позднего вечера. Казалось, обшарили все углы. Но командира так и не нашли. Ни живого, ни мертвого.

Утром хотели продолжить поиски, но Ильницкий сообщил, что берет эту обязанность на себя и продолжит работу. Им надлежало засесть за написание отчетов о своей более чем годовой работе в тылу врага.

Когда отчеты были завершены, начальник разведки фронта вновь собрал у себя группу.

– Обязан сообщить вам, что по приказу командования специальная разведывательно-диверсионная группа «Зверобой» расформирована. Члены группы убывают к новым местам своей службы. Куда конкретно? Можете ознакомиться с приказом.

В кабинете установилась напряженная тишина.

– А полковник Селезнев знает? – спросил Коскинен.

– Так точно. Это указание Москвы, Разведуправления Красной армии. Если будут вопросы, я их выслушаю, но ответить на них вряд ли смогу. Сам знаю не больше вашего.

Ильницкий смотрел на разведчиков, и ему искренне было жаль этих ребят. Любой начальник разведки может только мечтать о такой разведгруппе. Он просил Селезнева оставить их у себя, на Западном фронте, в полном составе, но тот был категорически против. Дал понять, что это не его воля.

– Яков Тимофеевич, это единственный выход спасти ребят. И чем быстрее ты это сделаешь, тем лучше, – ответил ему загадкой Селезнев.

Полковник Ильницкий встал, вышел из-за стола.

– Спасибо за службу. Желаю вам удачи, товарищи.