Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не то, чтобы Тристан изменщик, но… да. Именно так в своё время поступали горячие футбольные спортсмены, по крайней мере, в моей школе. Мой парень, который был королём бала и моим сопровождающим на выпускном вечере, изменил мне в ночь бала, получив по окончании танца дрочку от главной чирлидерши конкурирующей средней школы. Он высадил меня, прокрался к ней домой и развлёкся с ней.
К слову, о клише. Я бросила эту задницу. А одна из моих подруг по команде поддержки поймала его через неделю.
В своё время я общалась со многими ехидными девчонками.
— Держу пари, ты был сексуален в своей джерси, — бросаю я ему в ответ. — Было бы здорово увидеть, как ты играешь на поле.
— Я был не так уж великолепен, — его улыбка немного увядает. Она не такая яркая, не так полна приятных воспоминаний. — Я играл ради тусовки с друзьями и девчонок.
Я смеюсь.
— По крайней мере, ты честен.
— Да, ты никогда не сможешь назвать меня лжецом, — соглашается он. — Я всегда говорю всё прямо.
Я ничего не отвечаю. Чувствую, что я ему отказываю в этом, скрывая маленькие кусочки себя от него, от всех. Это нечестно по отношению ко всем, особенно к Тристану и Келли, Джейд и Люси, Стивену и моим соседям, даже к Шепу и Гейбу. Я скрываю своё прошлое, проблемы своей семьи, своих родителей и то, что они сделали, потому что мне за них стыдно.
Если я скажу Тристану, поймёт ли он? Или он будет думать обо мне хуже? Я не знаю.
И не уверена, что когда-нибудь захочу это узнать.
— Давай, прибавь шагу, Ашер. Встретимся на крыльце, — зовёт Тристан, и меня охватывает зависть, когда он поворачивается и бежит к моему дому. Позволяю своему взгляду задержаться, и вздох, полный тоски, вырывается из меня.
Непринуждённый, идеальный болван — хотя это не совсем справедливо. Он уже несколько дней не вёл себя со мной, как придурок. Нет, он был милым, вёл себя абсолютно наилучшим образом. После нашей ночи обнажённых игр мы немного сбавили темп. Он пригласил меня на поздний завтрак в воскресенье и на протяжении всей трапезы так жадно смотрел на меня, что я едва могла сосредоточиться. Это было как-то неудобно.
И горячо. Нельзя этого отрицать.
Мы много переписывались. Чуть-чуть потусовались. Множество раз целовались. Долгие поцелуи с языком, которые, кажется, отравляют мой мозг и превращают меня в кучку кашицы. Это… приятно. И кажется реальным. Весело и легко, ничего слишком серьёзного. В прошлом я всегда очень быстро бросалась с головой в полноценные отношения. Ожидая гораздо большего, чем когда-либо хотел дать парень, с которым я была.
Да, мы танцуем вокруг да около, но у нас не полноценные отношения, и меня это устраивает.
На самом деле.
Наконец, я добираюсь до парадного крыльца и нахожу Тристана, сидящего на ступеньках, потягивающего воду из бутылки и выглядящего сексуально, как грех. Падаю на ступеньку рядом с ним, кладу голову ему на плечо и пытаюсь отдышаться. Он не отталкивает меня, не говорит ничего грубого или обескураживающего. Просто, закончив пить, целует меня в макушку и размахивает новой бутылкой воды перед моим лицом.
От этих милых жестов я таю. Которые в последнее время он действительно хорошо умеет делать.
Беру у него воду и откручиваю крышку, делая большой глоток, прежде чем снова закрутить крышку и поставить бутылку рядом с собой.
— Я не в форме.
— По мне, так ты выглядишь довольно хорошо, — он толкает меня плечом, и я реально чуть не падаю. Этот парень крепок, как гора.
— Не совсем. Я худая, но у меня это получается само собой. Когда я была подростком, все думали, что я страдаю анорексией, — я хмурюсь. Я совсем забыла про это, даже не знаю, как. Я ненавидела, когда мама водила меня к врачу, снова и снова подчёркивая, что у меня, должно быть, какая-то проблема.
Что на самом деле иронично, так как именно она и была моей проблемой. Она постоянно говорила, что мне нужно следить за своим весом, следить за тем, какую пищу я ем, постоянно дёргая меня за одежду и намекая, что я почему-то выгляжу толстой. Она единственная, кто мог бы в одно мгновение сделать меня анорексичной. Я удивлена, что этого так и не случилось.
— Кто все? — уточняет Тристан.
— Мои родители, — я замолкаю. Не хочу говорить о них, хотя мне действительно следует поговорить с Тристаном.
— Они были суровы с тобой? — мягко спрашивает он.
— Большую часть времени мне казалось, что они даже не помнят о моём существовании, — честно признаюсь я. — Они всегда были заняты.
— Та же самая картина и со мной, особенно что касается отца, — Тристан смотрит вдаль, щурясь на солнце. — Он трудоголик. У него есть чем ещё похвастаться, так что это уже кое-что.
— У вас много денег, — констатирую я очевидное.
Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня.
— Состояние Прескоттов исчисляется миллиардами. Нам с Шепом нужно соответствовать, хотя от нас ничего не ждут. Не то, что от Гейба. Его отец полностью рассчитывает, что когда-нибудь он возьмёт на себя их семейный бизнес, не то, чтобы Гейб этого хотел.
— А ты собираешься заняться семейным бизнесом после окончания университета? — спрашиваю я с любопытством. Он тоже никогда не говорит о своём будущем. Как и я, тем более что понятия не имею, с чем оно будет связано.
— Если они возьмут меня. Наверное, — он снова переводит взгляд на заходящее солнце, в уголках его глаз появляются морщинки, рот кривится в напряжённой гримасе. — Не знаю, хочу ли я этого.
— Тогда чего ты хочешь?
— Я знаю, что мне нравится проводить время с тобой, — он берёт мою руку и сжимает её между своими. — Ха, это, наверное, прозвучало чертовски глупо. В духе Стивена.
Мне смешно, потому что, хоть я и знаю, что это неправильно, мне нравится, как он ревнует к моим отношениям со Стивеном. Хотя называть это отношениями — преувеличение. Это больше похоже на дружбу.
— Стивен очень милый.
— А я нет. Я далеко не милый, — сознаётся Тристан, снова толкая меня в
