— Видал? Языком Маяковского заговорили. Вот такой черной неблагодарностью они платят за… — внезапно депутат осекся. Его лицо дернулось, глаза стали отсутствующими.

— Подожди. Вызывают по правительственной связи.

На одну минуту взгляд его затуманился. Видимо, он принимал длинное сообщение или сразу несколько.

— Сигнал «Срочный сбор», — наконец, произнес он. — Нас эвакуируют в Лондон. Москва стала слишком небезопасна. И Питер тоже. И даже Берлин. Значит, так. Езжай в свою клинику и не высовывайся. Дирижабль не бери. Далеко не улетишь, скоро полеты над этими территориями закончатся. Но на Трансконтинентальной магистрали должно быть спокойно, ее охраняют войска. Садись лучше на обычный скорый, а не на «маглев». При отключении тока левитационные поезда бьются как консервные банки. А еще, думаю, их скоро остановят… Я в аэропорт. За воротами меня встретят мои «бодигарды» и дроны. Удачи тебе, отец.

— И тебе… сын, — слегка обалдевшим голосом произнес Григорьев.

«И нашему миру тоже удачи. Постойте-ка… Не он ли желал мне легкой смерти десять минут назад? Или… у него есть основания полагать, что люди скоро будут умирать совсем не легкой смертью? Или боится, что меня захватят в заложники для давления на него?.. Блин, я попал в одну из своих вирок. Или романов. Или в старинный фильм».

Они не заметили, как в укромную аллею между могилами свернули двое в черном. Среднего роста, в рабочих ботинках на шнурках и полувоенного покроя одежде — они шли решительным, почти строевым шагом, который резко отличал их от обычных посетителей кладбища.

Вернее, заметили сидящие на лавочке эту двоицу уже тогда, когда те подошли очень близко. Их айденты не вызывали никаких подозрений. Один — менеджер по продажам в магазине товаров для рыбалки, другой ─ наладчик торгового оборудования.

Но их вид говорил о другом. А еще один из них держал руку в кармане.

— Прохор Григорьев! — объявил второй, голос у него был молодой и взволнованный, — Следуйте за нами. Вы арестованы.

— Тут какая-то ошибка, — невозмутимое выражение не покинуло лица депутата. — Я ничего не нарушал. Я всего лишь…

В этот момент раздался треск, похожий на звук электрического разряда. Воздух рядом с одной из могил дернулся несколько раз, будто там заклубился маленький смерч.

— Твою мать… — не успел договорить Григорьев-старший, а оба человека в черном упали мешками. Вокруг их голов начали растекаться красные лужи.

Тут он понял, почему они сразу показалось ему знакомыми. Комедийные актеры двадцатого века. Ну, точно! Советские. Которых мало кто сегодня знает. Никулин и Моргунов, только молодые. Но он-то знал! Новички в маскировке часто скачивают готовые «фейсы», вместо того чтобы использовать рандомайзер. Григорьев знал довольно много про работу полиции и повадки преступников, потому что с его участием снимался не один и не два криминальных сериала. Еще когда фильмы не были интерактивными.

Следуя догадке, Виктор Семенович перевел взгляд на призрачный силуэт и применил «зум» (линзы, способные делать это, он поставил еще лет двадцать назад). Никакого айдента у силуэта не было. Зато пришло сообщение: «Сохраняйте спокойствие и не делайте резких движений. Проводится специальная операция. Спасибо за сотрудничество!».

Выходит, «бодигарды» были не только за воротами.

— ССО не зря свои деньги получают, — депутат отрывисто кивнул силуэту. — Расходимся, папа. Как видишь, у меня уже мишень на спине. Узнать бы, кто слил этим падлам кадровые данные. Ну, ничего… узнаем. Чао.

Брезгливо переступив через труп — на лицо которого все еще проецировалась застывшая маска — он быстро пошел по аллейке, держа руки в карманах пиджака так, будто и у него было оружие. Телохранитель-призрак — или несколько? — наверняка шел за ним, но «плащ-невидимку» не отключил.

Все произошедшее заняло не больше двух минут. Григорьев-старший чувствовал что-то похожее на последствия от удара током. Ноги тряслись. Настолько это было дико и страшно. Обычная полиция — даже в Америке — выстрелила бы нелетальным разрядом из импульсника, который обездвиживал и обезвреживал мгновенно, но сохранял жизнь (кроме тех случаев, когда у жертвы было слабое сердце). А эти сразу продырявили насмерть, в голову. И что это за «чернорубашечники»? На каком основании они хотели задержать депутата Мирового Совета?

Времена явно менялись, и не в лучшую сторону.

Разными дорожками они добрались к главному выходу, минуя скопления людей и никак не показывая свою принадлежность к представителям элиты, приехавшим на похороны режиссера Золотникова.

Григорьев увидел, как «Мерседес» сына рванул с места, чуть не вырвав провод зарядника — тот, хотя и отсоединялся автоматически, не был рассчитан на такой резкий старт с места.

Сам скриптор решил пройтись пешком через парк Новодевичьи пруды, который примыкал к кладбищу. Машине он приказал ехать за ним по узкой районной эстакаде, которая была ответвлением МЦ и шла почти параллельно пешеходной дорожке, идущей в обход небольшого пруда. Она встретит его и заберет в месте, где он укажет. Срока аренды хватало с избытком, чтоб добраться до дома.

В парке было спокойно. Ездили велосипедисты. Прохаживались любители здорового образа жизни — коими были сейчас все в свободное от работы в офисе время. Пробегали любители бега трусцой. Иногда он задерживал взгляд на девушках чуть дольше, чем на просто прохожих. Но чисто с эстетической точки зрения. К счастью, слово «фитоняшки» ушло в историю, но не сам фитнес.

Тут было историческое место, а муниципальные власти в РГ так же обожали запреты, как и государственные власти. И всемирные соглашения им были не указ. Поэтому энтузиасты бега с усилителями для ног здесь не бегали, а любители «прыгунков» не выполняли свои пируэты. И разные летающие доски и ракетные платформы с ранцами были запрещены. Но это и к лучшему, думал Виктор Семенович. Есть достаточно места за городом, и три парка в границах столицы, где это разрешено.

Играли дети. Иногда друг с другом, как пятьдесят и сто лет назад. Иногда развернув перед собой экран. А иногда глядя на что-то, что видели они одни. Объекты своей собственной Д-реальности. Мало им специальных площадок!

Подумал и тут же усмехнулся своему занудству. Как будто сам не проводил по полдня в своей капсуле. Да и что в этом плохого, черт возьми? Уж точно лучше, чем залить глаза дешевым пойлом и идти хулиганить. Рисовать матерные надписи на стенах, бить морды, стекла, а может грабить и насиловать. Он помнил, что было принято в пору его детства у «нормальных пацанов» в его родном городке. Технологии сделали людей и более сдержанными, и чуть более добропорядочными. Без проповедей, без перевоспитания в духе «теории великих учителей». Просто дав им альтернативу. Конечно, они все еще любили старый добрый буллинг, который раньше звался травлей. И много других приматских забав. Но чаще реализовывали эти потребности в Сети. А в реальности стали куда сдержаннее, чем их деды и прадеды.