— А почему об этом почти не слышно в сети?

— Слышно. Но мы делаем все, чтобы гасить информационные возгорания и не давать им перерасти в пожар. На формирование вкусов толпы тратится больше, чем на космос. И правильно. Обезьян не подпускают к атомным бомбам. А вы читайте дальше про порнозвезд и смотрите котиков.

— Ну ладно, я пойду, пожалуй. От политики меня клонит в сон, — скриптор изобразил зевок. — А вам всем хорошего настроения.

На самом деле ему просто хотелось побыстрее оказаться дома.

— Иди, папа, — сквозь зубы произнес депутат. — Пусть себе бесятся. Очень скоро это прекратится.

— Беспорядки прекратятся? — уже встав со скамейки, Григорьев задержался возле нее.

— Свободная болтовня о них. Хотят железной руки? Будет им железная рука. Ведь это то, что они любят. Уже начата глобальная ротация национальных сил безопасности. Через несколько дней тут будут морпехи из ЮАР и северного Китая, а наши отправятся поддерживать порядок в Западную Европу. И все будут заняты делом. Никакого братания и «перехода на строну народа». Кроме того, скоро будет принят билль о Новом порядке управления.

— А откуда ты знаешь, что его примут? Вроде бы парламент подразумевает голосование… ах да, тебе виднее. Дорогие мои, а вы не заигрались там в Пиночета?

— А ты… случайно не за Авангард? — подозрительно посмотрел на него сын.

— Нет. Я за реформистов, ты же знаешь.

— И те, и другие ─ сволочи. А депутаты Совета и национальные делегаты… после заседаний — в барах и гостиницах Женевы — ведут себя совершенно одинаково и одинаково «зажигают», одинаково снимают шлюх… любого пола, да и неопределенного тоже. Но дело не в этом. А в их бесполезности. Скоро все изменится. Миром будет править тот, кто этого заслуживает.

— Самые лучшие и достойные люди? — с сарказмом переспросил Виктор Семенович.

— О да. Я сторонник меритократии. А эти экстремисты… и реваншисты, и леваки… Будет им «свободный город». На Северном полюсе. Для тех, кто мутит воду в мегаполисах — будут блэкауты и отключение Сети, будет комендантский час и патрули, военное положение и бесполетная зона. До тех пор, пока не поумнеют.

— А мне нравятся эти чуваки. У меня когда-то футболка с Че Геварой была. Патриа о муэрте, все дела.

— Батя, — глаза депутата выражали презрение. — Ты забыл, как все было? Снова хочешь разделенный мир, суверенитеты национальных, мать их, государств? Войны? Блоки и коалиции? Миллиарды баксов военных бюджетов? Ядерные и биологические арсеналы? А на х… тебе это?

Он матерился редко, как и все современные горожане. И только по существу.

— Мы с кровью отказались от этого, — продолжал политик. — Меня в родном городе психи-чаплинцы убить пытались, а морду набить или тортом кинуть — без счета! И все ради чего?

— А я знаю ради чего, — ответил Григорьев-старший. — У меня в столике установлен акустический левитатор для доставки еды прямо в рот. Мне даже руку протягивать не приходится. Вот для этого и было нужно объединение Земли в единую страну.

— Опять ты хохмишь. Ну и что плохого в обществе потребления? По-твоему, лучше общество дефицита и голода? Никто же не заставляет тебя потреблять с кнутом в руке. Зато есть выбор, и столько полезных вещей вошли в нашу жизнь.

— Ага. Pee-mate для женщин — чтобы писать стоя, и хвост, который крепится втулкой в задницу для обоих полов. Это из старого, проверенного временем. Есть и более дикие вещи. А когда-то хотели реки вспять повернуть… и чтоб Марс зазеленел.

— Хохмишь? Как будто громе глупостей вы не получили кучу всего, чтоб жить в комфорте. А не как раньше, когда вместо туалетной бумаги газеты были… слава богу, я этого не застал. Да кому они нужны, эти твои мегапроекты, не приносящие отдачи? Применение в быту ─ в этом и польза от технологии. Один «Али-Экспресс» сделал в сто раз больше, чем весь СССР со своим Минпромом и Госпланом.

— Как это не нужны? Космос не нужен? Терраформинг Марса не нужен? Чтоб воды в засушливых странах хватало — не нужно?

— Нужно. Все это будет. Только надо подождать. Рука рынка уже и до Марса дотянулась, и до Плутона дотянется, хоть тот и не планета уже. И воду получат… в первую очередь те, кто на нее заработал. Миру не нужен балласт и не нужны злобные дикари, шатающие его основы. Они — угроза и для таких как я, и для таких как ты.

Почему-то он вспомнил, как десятилетний Прохор с сосредоточенным лицом слушает биографии знаменитых ютуберов и блоггеров. И пересматривает сборник золотых челленджей "Мистера Микса", в одном из которых миллион шоколадок превращаются в большую шоколадную «какашку» (десятки миллионов просмотров и хороший заработок рекламодателей). И как радостно хохочет, глядя на новые олимпийские виды спорта — муравьиный шаг с зажатым между ног бананом и еще всякую дичь, от которой Григорьев-старший кривился.

Потом на экране были и конкурсы типа «сожри кусок дерьма за 500 глобо», «переспи с первым встречным за 1 тыс.», «убей кого-нибудь за 5 тыс.». Но, слава богу, все это делалось в виртуале, и Прохор не участвовал в этом сам, а смотрел за другими.

Участвовал он в других челленджах. Где надо было остаться последним уцелевшим, подставив, обманув и «убив» всех остальных. «Город засыпает, просыпается мафия». А еще он любил «уся» — китайское фэнтези про боевые искусства. Но драться толково так и не научился. И только став подростком начал «прокачивать» мозги, чтобы умом добиться того, чего не смог силой. Это ему удалось, хоть и не без труда. И он всегда казался скриптору скорее хитрым, чем умным.

— У тебя наверно дома Чубайс вместо иконы, да? — с издевкой спросил сына старик.

— Я уже забыл, когда был дома, отец. Живу в рабочих кабинетах и самолетах. Кто-то же должен делать грязную работу, чтобы вы могли… еду прямо в рот получать, как птенцы. И о свободе горланить. Должен на ком-то держаться небосвод.

— Да ты блин просто Атлант. Плечи-то не натерло? — поддел его Виктор Семенович.

Вдруг откуда-то со стороны старинных жилых домов на другом берегу широкой глади Москвы-реки донеслись звуки, похожие на стрельбу, и Григорьев-старший напрягся.

Небо раскрасилось красными, синими и белыми полосами.

— Хлопушки и фейерверки, — объяснил сын. — Ты погляди туда!

Он указал на втиснутый методом точечной застройки небольшой жилой небоскреб у самой набережной. У него зрение было, судя по всему лучше. Но и скриптор увидел.

В нескольких окнах вместо штор висели флаги с орлами. Еще в нескольких — красные полотнища. И почти в пяти десятках — одинаковые черные плакаты с одним только словом.

«ВОН!».

Внезапно стена здания моргнула, и вдоль всего фасада, обращенного к шоссе, появилась голограмма. Она изображала неприличный жест рукой с выставленным средним пальцем.

«А это вы видели?!» — загорелись буквы и через пару секунд сменились на другие, — «Отставка и перевыборы!».