Радовало только развитие мореплавания благодаря компасу. Причем благодаря дальновидности Ламира этот навигационный прибор не получил свободного распространения! Эх, Ламир… Ламир… Когда на Аркахе родится гений, тебе равный… Тин Каер не только усовершенствовал конструкцию, взяв за основу показанный опыт с веревочкой, но и организовал производство. Делали компасы только в Одроском аббатстве. Хитро изготовленная коробочка из прекрасно обработанного дерева — сам по себе подобный корпус был произведением искусства, а если учесть, что спрятанный в нем механизм в случае разрушения стенок каркаса разбивал склянку с кислотой, которая сжигала внутренний механизм… Ламир прекрасно понимал, получи компас хождение, к примеру, среди ниоргов и… Да и еще, истинно направляющим компасом назывался только освященный в Одроской обители прибор.

Уже не раз и не два ладейные караваны Аркаха, ведомые «одроским указателем», позволяли себе значительно сокращать путь, пересекая открытое море, а не вяло гребли вдоль континентального побережья. Это значительно сокращало время пути и соответственно транспортные издержки.

Гений, продавший мне душу, что бы я без тебя делал-то? Как он догадался о сохранении технологической тайны? Да еще привязал технологию к церкви, изумительный по глубине и продуманности ход, великолепнейший! Если вспомнить Землю, то даже в условиях полной открытости компас распространялся не одно десятилетие, и это только по Европе! А благодаря Ламиру Арках надолго останется единственным производителем и, что важнее, распространителем «указующего перста Амиара», как иначе называли тут магнитную стрелку…

Корабли. Парусные корабли, которые могут перевозить сотни тонн грузов, вот что мне требовалось! Корабли, которые способны пересечь пролив в оба конца или обогнуть остров за считаные дни. Арнитиус не единственный, кого я пытался подтолкнуть на их создание, но только он шел по пути, который мог привести к верному результату.

В очередной раз посмотрев, как последнее детище Арнитиуса разломилось на невысокой волне, я с сожалением вздохнул. Ну вот, вроде все правильно мужик делает! И нет, поражение за поражением. Я даже расчеты проводил: его суда жизнеспособны, особенно эта, последняя модель. Но вот разваливаются. Было подумал о вмешательстве пернатого, но пришлось признать, что он тут ни при чем.

Смотрю на голографическую модель утопшего судна. Запускаю моделирование. Ну не должен он был переломиться на такой волне. Да, семибалльный шторм это суденышко гарантированно пустил бы ко дну, но не обычная волна! Лично спустился на дно, проверил материалы, из которых был изготовлен корпус, но никакого решения не пришло: хорошее дерево, нормальные крепления. Едрена кочерыжка! Что ж тут не так?! На сотом повторе сообразил. Конструкция, примененная корабельным мастером, не имела необходимого запаса прочности! По расчетам-то все нормально, но несовершенство такого материала, как дерево и бронзовые крепления, — все это вносило определенные коррективы. Губительные коррективы…

Чем же ему помочь-то? С тоской бросаю взгляд на Весы. Эх… Еще один раз подкинуть чертежи не выйдет. И в первом-то случае получилось только потому, что спроектированный мной «имперский» дромон внешне напоминал то, что строилось винийцами. А вот парусник, подобный тому, что нужен мне, еще никогда не бороздил морей Принциса. Местные должны были сами дойти до нужной конструкции по минимальным намекам с моей стороны. Даже кораблик-игрушка изрядно покачнул чаши.

Думай, голова с рогами! Думай!..

12 ноября 624 г. Пригород Горага;

поселение Жимар; корчма

Никис Пампирис с брезгливостью отказался от эля, предложенного корчмарем. Пить этот варварский напиток рожденный в Винисисе так и не смог себя приучить. А вино, вино тут подавали не лучше. Его же личные запасы закончились вот уже два месяца как. Зато на востоке отменно кормили даже в таких вот поселковых заведениях. Не в пример сытнее, чем на западе. Да и вкус бельгранской кухни пришелся ему по нраву.

С огромным аппетитом Никис накинулся на свое любимое блюдо — запеченную в ольховых листьях рыбу. Объедение! И ведь просто-то как ее делать, однако на западе почему-то к столу такого никогда не подавали. После целого дня работы, непрекращающихся криков и ругани он мог позволить себе расслабиться и отдохнуть.

Когда год назад Никис согласился на эту работу, то, по правде говоря, думал, что придется намного сложнее. Но местные жители вовсе не были такими дикарями, как он привык считать раньше. Да, им недоставало утонченных манер, да и речь у них была простоватая, но в остальном… Некоторые мастеровые, работавшие сейчас под его началом, имели очень острый ум. Именно благодаря сноровке и умению местных строителей, быстро схватывающих все новинки, предлагаемые Никисом, за неполных семь месяцев стены каменной церкви возвышались над землей уже на пять метров.

Все хорошо, живи и радуйся: есть работа, деньги за нее церковь платит хорошие, еда по вкусу. Но Пампирис грустил. Не лежала у него душа к профессии архитектора. Не его это призвание: да, он умеет проектировать, и умеет хорошо. Даже в Винисисе есть пара домов, построенных по его проектам и под его руководством. Но любит он иное.

Никис всегда считал себя в первую очередь математиком. Ему были интересны новые задачи. И архитектуру как способ заработка он выбрал только потому, что там требовалось множество расчетов, схем… Было куда приложить остроту ума. Эх. Если бы он только занимался проектами, а стройкой управлял кто-то другой! Увы, это было невозможно. Ты спроектировал — ты и строй! Этот принцип прошел через века и был непреложен.

Даже взять вот эту поселковую церковь. Разработка ее проекта, совмещение республиканских методов с образами востока — он был почти счастлив, чертя проект. Столько нового, интересного, непривычного для него: форма часовни, обширное пространство молельного зала, куполообразные пристройки. Все это скомпоновать, подогнать, сделать так, чтобы простояло столетия. Нетривиальная была задача.

А сейчас, сейчас его заела рутина стройки. Многие архитекторы получали удовольствие, наблюдая за тем, как возводится здание по их проекту, Никис был не из таких. Дома, храмы, церкви, гостиницы, крепости — все это обыденность. Он мечтал о деле, которое заставит его выложиться до конца, потребует всех его знаний и опыта. Грезил о проекте, который до него никто не воплощал…

Пампирис спрятал брезгливую гримасу за ободом чаши с водой. Его воротило от одного вида и запаха того, кто только что прошел рядом. Этот огромный бородатый мужик, неделю назад приехавший в Жимар погостить к родне, ему не нравился, пугая звероватым видом. К тому же он не гостил, а все дни напролет напивался до невменяемого состояния в этой корчме. Видимо, деньги у него водились немалые, раз мог себе такое позволить. Хорошо, что этот мужлан, видимо, уже напился и уходил.

Бородач, неловко споткнувшись о порог, покачнулся, но сумел удержать равновесие и не грохнуться своим громадным телом на пол. Что-то пробормотав под нос, он схватился за косяк двери и, помогая себе руками, наконец-то покинул корчму. Порыв ветра вырвал кусочек грязного пергамента из-за его пояса, закружил листок и кинул его в трапезную.