Мать положила руку ему на запястье.

– Все хорошо, Али, – сказала она, нарушая молчание. – Ты жив. Сейчас это самое главное. Что бы ни сотворили с тобой мариды, все уже позади.

– В том-то и дело, амма… Ничего не позади, – тихо возразил Али. – Все становится только хуже. С тех пор как я вернулся в Дэвабад… У меня такое чувство, как будто эти твари пробрались внутрь меня, обволокли кожу, шепчут что-то в моей голове… И если я потеряю над ними контроль… – Он содрогнулся. – Раньше, если джиннов подозревали в связях с маридами, их убивали.

– Этого не случится, – твердо заявила Хацет. – Только не с тобой. Я все улажу.

Али закусил губу. Он и хотел бы поверить матери, но не видел выхода из положения, которого оба до конца не понимали.

– Каким образом?

– Для начала… разберемся с этим. – Взмахом руки она обвела его в полный рост. – Отныне ты будешь мыться в моем хаммаме. Служанок отошлешь восвояси, сославшись на правила приличия, тебе не впервой. Они с радостью предоставят тебя самому себе. Потом, я знаю портного Агниванши, ему я полностью доверяю. Скажем, что шрамы достались тебе от Афшина и ты хочешь скрыть их от посторонних глаз. Не сомневаюсь, он сумеет скроить такой наряд, в котором никто ничего не увидит.

– Ализейд-победитель-Афшина, – проговорил он мрачно. – Повезло, что меня все знают как убийцу Дэва, который имел обыкновение хлестать врагов плетью.

– Какая-никакая, а удача, – ответила Хацет. – Между тем мне нужно будет связаться с одним моим знакомым ученым. С ним могут возникнуть… сложности. Но есть вероятность, что ему известно о маридах больше, чем кому-либо из ныне живущих.

Али спросил с робкой надеждой в голосе:

– Думаешь, он сможет нам помочь?

– Стоит попробовать. А пока не забивай себе голову маридами и прочими проблемами. Поешь. – Хацет подвинула к нему блюда. – Хочу, чтобы к концу недели ты перестал походить на привидение.

Али взял кувшин с розовой водой и сполоснул руки.

– Почему именно к концу недели?

– На конец недели твой отец назначил пир по случаю твоего возвращения.

Нахмурившись, Али пальцами взял с тарелки немного риса и жаркого.

– Уж лучше бы устроил пир по случаю моей ссылки куда-нибудь подальше от этого острова, кишащего маридами и со всех сторон окруженного проклятым озером.

– Он не отправит тебя ни в какую ссылку – я не позволю. – Хацет налила чашку тамариндового сока и подвинула в его сторону. – Ты ведь только вернулся ко мне, сынок. И если, чтобы удержать тебя здесь, мне придется сражаться с маридами, – добавила она голосом, полным решимости, – значит, так тому и быть.

Сиротке из Каира показалось, что она попала в волшебную сказку, не иначе. И в герое без страха и упрека, который спас ее от верной смерти, она не распознала чудовище. Даром что такая умная.

Нари закрыла глаза, безмолвно исполняя тихую просьбу служанки, наносящей ей на лицо боевую раскраску. Издевка Мунтадира никак не хотела выходить из головы. Уже несколько дней Нари постоянно прокручивала в голове его слова. Особенно ей не давало покоя то, что в них, как ни боялась она себе в этом признаться, было зерно истины.

Одна из служанок подошла к ней с набором узорчатых гребней для волос в форме разных птиц.

– Что выберете, госпожа?

Нари уставилась на драгоценные камни, украшавшие гребни. Она была в таком мрачном настроении, что даже мысленно не захотела оценить их стоимость. Косы ей уже расплели, густая копна черных кудрей спадала до пояса. Нари поднесла руку к волосам и накрутила одну прядь на палец.

– Оставим так, как есть.

Две служанки встревоженно переглянулись, а Низрин, которая с нескрываемым беспокойством наблюдала за ее туалетом из угла комнаты, закашлялась.

– При всем уважении, госпожа, но… глядя на твое платье и прическу, складывается впечатление, что ты собираешься отнюдь не на официальное торжество, – тактично заметила наставница.

Да уж, скорее, складывается впечатление, что я собираюсь заглянуть в мужнюю опочивальню – весьма иронично, ведь туда я больше и ногой не ступлю. Нари вновь остановила свой выбор на льняном платье без рукавов с мудреным бисерным воротником – оно напоминало ей о Египте. Мысль о том, что на пиру придется общаться с семейством Кахтани, заставляла ее нервничать, и Нари искала поддержки в знакомых вещах.

И ее мало волновало, кто и что об этом подумает.

– Я иду так, и точка. Все равно это гезирская пирушка, так что мужчин на женской половине не будет, и никто меня не увидит.

Низрин вздохнула, признавая поражение.

– Но мне все равно нужно придумать какой-нибудь повод, чтобы ты смогла уйти пораньше, я правильно понимаю?

– Пожалуйста. – Нари не могла взять и проигнорировать пир, но, во всяком случае, она постарается провести там как можно меньше времени. – Ты случайно не видела, Джамшид уже ушел?

– Ушел. Помог мне пополнить запасы лекарств на аптечных полках и сразу удалился. Я напомнила, что ему нужно еще хотя бы денек побыть на постельном режиме, чтобы окончательно восстановиться, но он…

– Он хотел быть рядом с Мунтадиром, – закончила Нари, дождавшись, пока служанки оставят их наедине. – Мунтадир его не заслуживает.

– Не могу не согласиться. – Когда Нари уже хотела вставать, Низрин положила руку ей на плечо. – Поосторожнее сегодня с королевой.

– Я всегда осторожна, – отозвалась Нари.

И это была правда. Нари избегала Хацет так старательно, как будто задолжала той крупную сумму. Судя по ее наблюдениям, королева ничуть не уступала Гасану в хитроумии и находчивости, только в отличие от короля, который хотел видеть Нари своей союзницей, хотя бы номинально, Хацет не желала иметь с ней ничего общего и общалась с ней в осторожно-брезгливой манере, как обращаются, например, с невоспитанной шавкой.

Что Нари вполне устраивало, в особенности сегодня. Она воспользуется моментом, чтобы подкрепиться, и, возможно, у нее даже получится свистнуть со стола золотой нож из набора, которым всегда сервируют столы на торжественных мероприятиях – просто чтобы немного поднять себе настроение. А потом уйдет, и словом не перебросившись ни с одним королевским сыном, ни со вторым.

Набросив на голову белоснежную чадру, расшитую соцветиями сапфиров, она вышла на улицу и последовала за экономкой по открытому коридору, который вел прямо к саду напротив тронного зала Гасана. В кронах фруктовых деревьев гнездились зачарованные сферические огоньки радужно-ярких цветов. Аккуратно подстриженный газон был выстлан роскошными коврами с вытканными на них изображениями сцен охоты. Между изящных медных кормушек, искрясь, порхали и щебетали крошечные нефритовые колибри, и их трели смешивались с мелодичными переборами лютни. В воздухе разливался густой аромат жасмина, мускуса и жареного мяса. От последнего у нее в животе тоскливо заурчало. Нари не притрагивалась к мясному с того дня, как взялась исполнять обязанности бану Нахиды.